Кролы и Цаки - Алексей Александрович Олейников

Корешков прибавил скорости – так, что в ушах воздух засвистел, – и из последних сил бросился вперёд. Он пробил лбом широкий лист, споткнулся о корень и покатился по поляне. Вверху, среди толстых ветвей жожобаба, замелькал свет, это был экстренный шар-светляр, какие входят в экипировку каждого сеятеля.

– Быстрее! – Санья сбросила верёвку, но тут на поляну влетел первый волкозуб. Гибкое, поросшее серой лохматой шерстью тело, массивные передние лапы и коротенькие задние, которые едва удерживали волкозуба на поворотах. Он распахнул пасть, над которой трепетали толстые короткие усы, сверкающие зелёным светом, и бросился на Тима.

Вся удача, какая оставалась у него к этому вечеру, вся его счастливая доля сгорела в этот момент. Тим ударился обеими лапами о землю, подлетел в воздух, приземлился точно на макушку волкозуба и вторым прыжком взвился ещё выше. Схватился за верёвку и быстро-быстро пополз вверх.

Волкозуб прыгнул, клацнул зубами, но остатки Тимовой доли спасли юного крола. Вот он уже держится за ветку, вот ему помогают забраться на первую развилку, вот он глядит вниз и видит, как стая волкозубов собралась под деревом жожо и воет от голода и разочарования.

– Спасибо, – выдохнул Тим и привалился к стволу.

– Не за что. – Юм хлопнул его по плечу. – Я думал, тебя сожрут.

– Мы очень испугались, – добавила Санья. Она повесила шар-светляр на сучок.

Тим огляделся. Жожобаб – дерево, привыкшее к жаре. Внутри огромного ствола, похожего на толстую колонну, оно запасает воду. В старом жожобабе можно поселить небольшую деревню кролов. Говорят, на дальнем юге, на Цакском берегу, до сих пор есть такие поселения.

Ветви у дерева тоже толстые, шире Тима, и на них можно спокойно спать. А если есть верёвки, то, обвязав две-три ветки, можно устроить уютный воздушный лагерь. Что и сделали Юм и Санья.

Юм разжёг горелку, Санья повесила гамаки, на сковородке жарились блинчики со сладким соком жуй-куста. Красота! Но как, во имя Великого крола, они затащили сюда Хвостика?!

Цак-переросток довольный лежал в гамаке, сплетённом из канатов, и, судя по его прикрытым глазкам, был очень доволен жизнью. У гамака Саньи качалась её любимая струнь-виола. Это значит, пока он там отбивался от волкозубов, они тут ели блинчики, качали Хвостика и пели песни?!

Волкозубы взвыли внизу, и Тим разом забыл про свою злость.

– Как вы меня обогнали? – только и смог он спросить, когда бухнулся в гамак.

– На Хвостике! – весело сказала Санья. – Юм сплёл упряжь. Как раз хотел тебе сказать, что он будет нам полезен, когда ты… ну, в общем, ушёл.

Повисла неудобная пауза. Санья улыбалась, Юм смотрел на него, явно волнуясь.

– Наверное, я погорячился, – сказал наконец Тим. – Никогда не имел дела с цаками.

Он помолчал и добавил:

– Прости, Юм. Я был неправ. Хвостик может пока остаться.

– Пока? – изумилась Санья.

– Пока не захочет нас сожрать… – начал было Тим, но тут Юм с воплем радости подпрыгнул, задел лапой его гамак, и Корешкова замотало из стороны в сторону. – А-а-а-а, Юм, чтоб тебя в три кочерыжки! – Командир вцепился в верёвки, обливаясь холодным потом. Если он сейчас улетит вниз, волкозубы от него и костей не оставят.

Хвостик перегнулся и мягко притормозил его вращение своей огроменной лапой.

– Спасибо, – смятенно поблагодарил Тим и обмяк в гамаке. Похоже, он и правда ошибался насчёт Хвостика. – Спасибо вам, ребята.

Усталость навалилась на него тяжелее ватного одеяла. Друзья были рядом, на горелке пыхтел чайник, вдали ворчала гроза – надо не забыть перед сном растянуть дождевой тент. Волкозубы жалобно выли внизу, ветерок приятно обдувал Тима, откуда-то слегка тянуло дымком.

Дымком?

– Тим, кажется, у нас проблемы… – озадаченно сказал Юм.

Корешков открыл глаза. По гладкой коре жожобаба гуляли багровые отсветы. Он оглянулся и чуть не выпал из гамака.

В сухой стени разгорался пожар. Раздуваемый резвым северным ветром, он расходился во все стороны. Казалось, огромная огненная птица разворачивала свои крылья и стремилась обнять ими всё пространство сухостоя от Плоских гор на западе до Горьких озёр на востоке.

Волкозубы тут же исчезли. Тим вылетел из гамака и поднял уши, прислушиваясь.

Ветер гнал огонь в их сторону.

Серия 5

История одиннадцатая, в которой они спасаются от огня, но оказываются в ещё большей опасности

«Находясь в сухой стени, партия сеятелей должна использовать горелки или продукты, не требующие готовки. Строго запрещено использовать зажигательные и осветительные устройства с открытым огнём в непосредственной близости от сухостойных растений». Страница сто шестая Краткого гида кролов-сеятелей. Тим помнил лист запретов наизусть. Вспых-бомбу используют кролы-проходчики при прокладке тоннелей, чтобы отпугнуть двухголовых белых змей, разогнать стаю агрессивных ухогорлов или выжечь грибницу серой гибели – хищных пепельных грибов. На поверхности такие бомбы строго запрещены. Тим пронёс тайком одну – было у него предчувствие, что пригодится. Но такого он не ожидал.

Нет ничего страшнее пожара в сухой стени. Только представьте: огромная равнина, насколько хватает взгляда, заросшая высокой сухой травой, – лучшее место для пожара. Одного язычка пламени или искры достаточно, чтобы он начался. А если ещё и ветер поднимется, то от такого пожара, бегущего по стени, не спасётся даже быстроногий цак. Одна надежда – найти пещеру, нору или хотя бы овражек с водой, куда можно забиться, и переждать, пока ревущее чудовище огня пройдёт мимо.

И вот такой пожар шевелился перед ними и разворачивал своё трепещущее многолапое длинное тело, будто гигантский огненный змей, увенчанный дымной гривой. Он лениво потягивался, зевал, обнажая пламенные синеватые клыки, и с хрустом вонзал их в травы.

Тим слышал, как этот зверь набирается сил, гул потрескивающего пламени плыл в их сторону. Зарево большой беды вставало над ночной равниной, искры столбом поднимались в чёрное небо, а летуны с криками метались и летели прочь. Да что там, спасались все! Тим увидел, как по земле, обтекая ствол, пробежала чудовищно длинная многолапка, за ней торопились жуки-жемчужники. В жвалах они тяжело тащили заготовки жемчужин. Самцы-жемчужники готовят свои жемчужины из тщательно пережёванной мякоти колючей гугавы, смешанной с пылью. За несколько больших лун, пока самцы катают эти шары по стени, они твердеют, обкатываются и приобретают тот самый мягкий блеск, твёрдость и перламутровый цвет, за который их ценят мастера-ювелиры. Говорят, жемчужники катают шары не просто так, они предлагают их в качестве подарка своим избранницам. Чья жемчужина красивей, тот и победил. Отказаться от жемчужины в начале зимы