Дикая природа - Эбби Джини

так что причинная связь между вспышками и грохотанием не прослеживалась: сверкала молния, стонал гром, но они никак не соотносились друг с другом. Облака потемнели, окрасились в цвет угольной пыли. На тротуар время от времени плюхались шальные капли. Кровь из Такера уже не хлестала – не находила выхода. Его раненая нога превратилась в бурую липкую колонну; в тех местах, где кровь на штанине засохла, ткань наглухо прилипла к коже. Вьетнамка на больной ноге приклеилась к ступне.

Наконец мы дошли до грунтовой дороги. Это место было мне знакомо, хотя по узкой тропинке, вьющейся между деревьями, я никогда не ходила. Лес был старый, толстенные стволы опутывали ползучие растения. По одну сторону стоял единственный дом – грязная развалюха. Лужайку перед ним занимали ржавые автомобили в разной степени запустения. У одного из двигателей пробивалась трава. На окнах здания лежал сплошной налет грязи, так что через них вообще ничего нельзя было разглядеть. Может, это и к лучшему.

Такер продолжал ковылять вперед, испуская стон при каждом шаге. Я семенила рядом. Начался дождь. Сверху над нами зашуршал и затрясся навес из ветвей, листья пустились в пляс. Я ежилась от холода под дождем. Мокрая земля потемнела. Такер запрокинул назад голову, подставляя лицо под струи.

Автомобиль был хорошо спрятан: бурый «универсал» сливался с бурыми зарослями подлеска. Запросто можно пройти мимо, ничего не заметив. Я стала продираться сквозь кусты к дверце со стороны пассажирского кресла. Ветки цеплялись за мои волосы, царапали кожу. Такер с трудом сел за руль и, бледный, влажный, обессиленный, обмяк в кресле. Какое-то время мы просто сидели, слушая стук дождя по крыше машины. Лобовое стекло представляло собой мозаику из дождевых капель и световых бликов, мертвых жучков и птичьего помета. Я оглядела салон и поняла, что мой брат жил в этой машине. Под задним стеклом валялась в беспорядке грязная одежда, на заднем сиденье – подушка. Пакет со злаковыми батончиками и картофельными чипсами.

Постанывая, Такер вставил ключ в зажигание.

– Ты уверен… – начала я.

– Не волнуйся.

– Может, подождем немного. Ты хотя бы дух переведи.

– Все нормально. – Он завел двигатель.

– Куда мы едем? – поинтересовалась я. Этот вопрос уже какое-то время свербел у меня в голове и, когда я задала его, мне даже стало легче.

– В безопасное место, – ответил Такер.

– Ладно.

Он дал задний ход, выезжая из зарослей. Раздался визгливый скрежет: это ветки скребли по металлическому корпусу машины. Я поморщилась от такого звукового сопровождения. Такер вырулил на ухабистую грунтовку и включил «дворники». Правда, толку от них было немного: они не столько чистили стекло, сколько размазывали по нему грязь, и видимость от этого не улучшалась. Такер нажал на газ. Старый автомобиль на большой скорости свистел и ревел, в щели с воем врывался ветер.

– Куда мы едем? – снова спросила я.

– Домой, – ответил Такер.

Мы покатили к центру Мерси. Я увидела «Тенистые акры». Издалека наш трейлерный поселок казался маленьким – глазом моргнуть не успела, как мы его уже проскочили. Миновали кинотеатр, старшую школу, публичную библиотеку. Низкие тучи прорезали вспышки молнии. Такер включил радио и заулыбался, слушая какую-то песню.

Прогремел гром, небо содрогнулось прямо над нашими головами. Весь квартал погрузился в сумрак. Теплое сияние ресторана на углу исчезло. Уличные фонари, автоматически загоревшиеся в ответ на грозовую мглу, с шипением погасли. В плохую погоду электричество часто отключалось, но сейчас я восприняла это как знак свыше, хотя и не понимала, что это могло бы сулить.

Центральные кварталы Мерси остались позади, теперь мы петляли по извилистым дорогам обширных окраин. Люди нам не встречались: дождь всех загнал под крыши. С каждой милей пригороды становились все более захудалыми. Дома все дальше отстояли друг от друга и были менее ухоженными. На газонах вместо травы буйствовали сорняки. Деревянные заборы с зияющими дырами напоминали рот с частично выпавшими зубами. Изрытая выбоинами улица больше походила на каменоломню.

Теперь я поняла, куда мы едем. Я давно не бывала там – три года, если быть точной. Я увидела разбитые окна с картоном вместо стекол и поросшие мхом обвалившиеся ступеньки крылец. Даже если бы в Мерси сейчас не отключили электричество, в этом районе вряд ли работали электросети.

Мы повернули за угол, и последние следы цивилизации окончательно исчезли. Я увидела тропу, что проторил «Перст Божий» на земле. Расщепленные деревья походили на вилки. Телефонные столбы лежали, а не стояли. Дома и домами назвать было уже нельзя. В стенах некоторых зияли дыры, и в них виднелись пустые комнаты, где уже разрастались ползучие растения. Другие перекосились, сильно кренились, вот-вот упадут; держались только благодаря деревянным распоркам, проводам и водопроводноканализационным трубам. От нескольких остался только бетонный фундамент.

Я отметила, что руины частично убрали. Местность выглядела не такой, какой я ее помнила сразу после торнадо. Ликвидаторы последствий стихийного бедствия сделали все, что могли – бульдозерами сгребли обломки в кучи, расчистили улицы, из поваленных деревьев сложили ощетинившиеся крепости, в которых теперь, возможно, поселились животные. Тут и там на невозделанных землях прерии виднелись проплешины – вероятно, отметины, оставшиеся от луж токсичных отходов «Джолли косметикс»: даже закаленная трава Оклахомы не сумела противостоять ядовитому воздействию химикатов. В некоторых местах земельные участки, которыми уже никто не владел, разделяли проволочные ограждения.

Мне все это напомнило Джейн и ее наборы лего. Одно время она была одержима этим конструктором. Возводила из него грандиозные замки, к которым никому не было дозволено прикасаться. Ее сооружение по нескольку дней стояло на столе в кухне, словно скульптура в музее. Потом она разрушала свое творение столь же методично, как и строила, разбирая на мельчайшие детали крошечные блоки.

Здесь торнадо сотворил нечто подобное. Разворотил дома, превратив их в груды кирпичей, деревянных обломков, погнутых труб, сорванных с петель дверей и карамельных комьев изоляционного материала, из которых потом нагромоздили холмы и башни. Теперь это не жилой район. Пластмассовый ящик, в который Джейн сваливала ненужные фрагменты лего.

Такер сказал: «Едем домой».

Он крутанул руль, и автомобиль, возмущенно визжа тормозами, съехал с дороги на траву. Я выбралась из машины и подняла глаза к мглистому небу, вдыхая запах мокрой земли. Дождь почти прекратился.

Такер принялся маскировать машину. Каждые несколько секунд он останавливался, делал глубокий вдох и хмурился, закрыв глаза. Я благоразумно стояла в стороне, когда из ближайшей кучи мусора он взял кусок рубероида, приволок его к машине и накрыл капот. Приставив лист фанеры к боковому окну, он заковылял на середину пустынной улицы, чтобы оттуда оценить результат