Сказание о Юэ Фэе, славном воине Поднебесной - Цянь Цай

А сейчас пойдет речь о Ван Нэне и Ли Чжи, которые вот уже три года со дня гибели Юэ Фэя носили по нему траур, постились, жгли благовония и во всех храмах молились о мщении.

Время шло, а изменники по-прежнему оставались в силе. Тогда терпение богомольцев лопнуло – в гневе стали они громить храмы и проклинать святых.

Подошло восемнадцатое число восьмого месяца. В этот день река Цяньтан широко разливалась. Наблюдать за бушующей стихией было излюбленным зрелищем жителей Чжэцзяна. По этому поводу даже написаны стихи:

Цзы-сюй на белом жеребце

Явился в час прилива,

Бросали волны к небесам

Клокочущие гривы.

Ударил гром… Из берегов

Вода на волю рвалась,

Подули ветры – и весь мир

Вдруг превратился в хаос!

Ты, одинокая ладья,

В стремнине билась гордо…

Звучит печальная свирель,

Звучит протяжно, скорбно.

Слагая оды, знал Му Чэн

Не только стиль высокий,

И не были ему чужды

Стихов Чжан Ханя строки…[146]

В этот день Ван Нэн сказал другу:

– В нашем мире изменники блаженствуют, а честные люди страдают. Жаловаться духам на несправедливость и молить Небо – бесполезно. Хоть помирай с досады! Давай посмотрим разлив, – может быть, на душе легче станет!

Ли Чжи согласился, и друзья отправились к берегу. Но, как назло, река в этот день не разлилась. Разочарованные Ван Нэн и Ли Чжи решили прогуляться по берегу. Прошли немного и вдруг увидели храм, с надписью над входом «Храм покровителя речных разливов».

– Мы уже молились всем богам и только духа разливов не уважили, – сказал Ли Чжи. – Может быть, зайдем.

– Какой от этого толк? Кому только мы не кланялись, и никто не помог! Думаешь, этот дух лучше других?!

Друзья вошли в храм, огляделись. На алтаре стояла табличка с надписью: «Покровитель разливов – У Цзы-сюй».

– Вот этот святой нам и нужен! – воскликнул обрадованный Ван Нэн. – Великий дух, ты нас поймешь! Ты погиб от клеветы Бо Ни, но потом совершил чудо: когда злодей переправлялся через реку, ты поднял бурю и утопил его! Неужели ты не возмущаешься тем, что изменники погубили Юэ Фэя?

– Да что ты кланяешься этому истукану! – воскликнул рассерженный Ли Чжи, схватил камень и вдребезги разбил статую У Цзы-сюя.

Поистине:

Беспричинно героев

На смерть обрекшие люди

Зря о долге и чести

Лицемерный ведут разговор.

Их в небесных чертогах

Судить будут высшие судьи,

Час возмездия близок —

И будет суров приговор!

– Вот! Теперь на душе стало легче! – перевел дух Ван Нэн.

Друзья покинули храм и зашагали дальше. Тут они почувствовали, что проголодались, и свернули к трактиру, расположенному у самой реки, в живописном месте. Поэт воспел его в стихах:

Жизнь прервалась!

Мне все равно —

Лишь было бы вино!

Из всех десятков тысяч дел

Мне не наскучит лишь одно:

Тянуть вино…

Цветы раскрыли лепестки,

Щебечет воробей —

Смеется, видно, надо мной!

– Ну пей! Коль налил, пей!

С одним товарищем своим

Развеял грусть-печаль,

С тобою тоже за вином

Не привелось скучать.

А чаша вот уж вновь полна —

К чему теперь слова?

Мы ляжем спать – коль станет вдруг

Тяжелой голова…

Оба зашли в трактир и сели за столик. Подошел слуга:

– Что прикажете, почтенные господа? Вы, должно быть, купцы?

– Мы не купцы и не господа, – отвечал Ван Нэн. – Подай нам вина и закусок – мы расплатимся!

Слуга накрыл на стол, и друзья принялись за еду. Попивая вино, они то смеялись, то плакали, то пели. Так и просидели до вечера.

Глядя на них, слуга пожимал плечами:

– Не везет мне! Попались какие-то сумасшедшие. Не поймешь их: то плачут, то смеются!

Наконец он потерял терпение и спросил:

– Господа, вы в городе живете или за городом?

Только теперь посетители вспомнили, что собирались в город. Они спустились с башни и бросили слуге слиток серебра:

– Вот, возьми! Лишнее оставь себе.

Когда охмелевшие друзья добрели до города, ворота уже оказались запертыми.

– Придется ночевать у холма Тысячелетних сосен! – сказал Ван Нэн.

Оба кое-как добрались до холма, повалились на траву и уснули. Вдруг откуда-то сверху прозвучал голос:

– Юэ Фэй, прими высочайший указ!

Ван Нэн и Ли Чжи раскрыли глаза и увидели перед собой Юэ Фэя. Он стоял на коленях, а У Цзы-сюй держал в руках развернутый указ и читал:

«Владыка яшмовых ворот на небесах объявляет: закон повелевает награждать людей честных и беспощадно карать изменников. Нечестивцы, что платят за добро черной неблагодарностью, будут наказаны в аду.

У Цзы-сюй доложил нам: сунский министр Цинь Гуй предался цзиням и вредит государству. Его жена, урожденная Ван, вступившая в недозволенную связь с Учжу, помогает ему творить бесчинства.

Тюремщики Вань Сы-во и Ло Жу-цзи, домогаясь почестей и славы, помогали предателю губить ни в чем не повинных людей.

Посему объявляю: Юэ Фэй не жалел сил для блага государства, почитал родителей, был предан трону. Редко встретишь такого замечательного человека! И потому мы надеемся, что твоя душа найдет обидчика, а служители ада его накажут.

Ван Нэн и Ли Чжи поносили святых, разбивали их статуи, а посему подлежат самому суровому наказанию. Но поскольку они делали это из добрых чувств к Юэ Фэю, прощаем их!»

Юэ Фэй поблагодарил праведника за милость и исчез.

Ван Нэн и Ли Чжи очнулись, протерли глаза – никого вокруг не было.

«Правду ли говорил святой, сейчас узнаем в городе, – подумали они. – Если дух Юэ Фэя действительно свершил чудо в доме предателя, мы выберем счастливый день, вновь отстроим храм У Цзы-сюя и отольем из золота его статую».

Погубив Юэ Фэя, первый министр Цинь Гуй все же не обрел покоя.

«Юаньшуай умер, но живы его сторонники Хань Ши-чжун, Чжан Синь, Лю Ци, У Линь и У Цзе, – думал он. – Если их не уничтожить, беды не миновать».

В тот день, о котором идет речь, Цинь Гуй уединился на Цветочной башне и писал приказ. Он вознамерился бросить в тюрьмы всех честных людей и расправиться с ними.