Финал в Турине - Алексей Вячеславович Зубков

было некуда. Если бы у двери задержался еще какой-то местный житель, он бы понял, что на первом этаже происходит то, что и должно происходить. В двойном комплекте и с комментариями Мишеля.

Часть 6

Второй полуфинал в Сакра-ди-Сан-Мигеле

Про первые поджоги де Виллару доложили еще до заката. Сразу после мистерии кто-то поджег дома, где остановились генуэзцы. Но массовых беспорядков за этим не последовало. Разве что грабители появились быстрее, чем пожарные. Но хозяева и гости отбились, а потом и пожарные подоспели. В Турине хватало воды, особенно в мокрый сезон. И сознательные обеспеченные горожане, а внутри стены жили только такие, серьезно относились к пожарной безопасности. При такой плотности застройки от одного дома может запросто сгореть весь город. Пусть стены домов каменные, но стропила и перекрытия деревянные.

Де Виллар не сомневался, что речь не о случайности. Но подумал, что гости Турина ведут свои частные войны. Скорее всего, постарались Медичи, хотя это и не доказать. Как раз утром перед мистерией Максимилиан де Круа от имени и по поручению викария приходил к Луизе говорить про непричастность Медичи к похищению золота. Днем раньше его пытались убить или захватить генуэзцы на дороге в Турин, а Луиза и вовсе отправила его в темницу. Похоже, Медичи нанесли ответный удар.

Де Виллар еще слушал доклады про поджоги генуэзцев, когда загорелся еще и Гадюшник, северо-западное предместье за городской стеной. Это могло быть совпадение. Гадюшник горел регулярно раз в несколько лет, когда застраивался до критической плотности с нарушением всех правил. Но совпадение очень подозрительное.

От декурионов прибежал скороход и сообщил, что если Его Светлости угодно знать, то в Гадюшнике уверены, что их умышленно подожгли генуэзцы. Якобы команда поджигателей заявилась в «У Жабы» и на чистой фене предъявила по понятиям. После чего контингент Гадюшника, возвращающийся с добычей, награбленной на пожарах, под девизом «А нас-то за что?» развернулся и, кратно усилившись, пошел на второй заход. Теоретически, жабы и гадюки могли бы тушить свои дома, но пролетариям нечего терять, кроме своих цепей, а с меньшим риском и меньшими усилиями можно награбить больше ценностей во время массовых беспорядков.

Де Виллар тут же поднял герольдов и вызвал на улицы всех благородных гостей, коими Турин был набит доверху. Сам он, конечно, не бегал по улицам с трубой и барабаном, но руководил наведением порядка с крыши замка, откуда в ночи были видны и пожары, и факелы, с которыми по улицам двигались свои и чужие отряды.

В середине ночи прибыло подкрепление из Монкальери под руководством лично Карла Доброго. К этому времени бунт был почти подавлен, поэтому господа рыцари перекрыли городские ворота и занялись отловом мародеров, которые остались внутри стен, а также заглянули на огонек в Гадюшник.

Благодаря совместным действиям гостей и горожан, город удалось спасти. Бедняки разграбили много хороших домов, но поплатились за это большой кровью.

— Когда бы царю Ироду в этот день устроили такое, он бы вовсе забыл про избиение младенцев, — сказал де Виллар на рассвете, ушел спать и приказал его не беспокоить.

Вслед за ним в замке Акайя отправилась спать Луиза Савойская. Пожарная команда из Монкальери во главе с Карлом Добрым вернулась к себе на рассвете и тоже завалилась дрыхнуть.

Король Франциск тоже лег спать под утро. Но он никуда не ездил, потому что проводил ночь с прекрасной Колетт, которую вечером принесли на блюде. Его даже и не беспокоили таким пустяком, как горящий город.

Маргарита Австрийская, конечно, тоже не поехала тушить Турин и своих людей не послала. Она не поняла, кто с кем там воюет, а дипломатический статус, как известно, не дает права участвовать в военных действиях на чьей бы то ни было стороне.

1. Глава. 28 декабря. Два следователя и один двойной агент

Около часу пополудни де Виллар проснулся. Первым делом ему доложили, что во время массовых беспорядков в городе неизвестные враги устроили набег на замок Акайя и освободили из темницы в подвале всех заключенных. Причем неизвестно ни сколько их там было, ни кто там был. В этот подвал заключал не суд, не стража и не декурионы. Тюремщик вчера поленился сделать запись в своем журнале. Может быть, хотел записать сегодня, если господа продолжат держать под стражей своих врагов, а не отпустят, не казнят и не переведут в другое место. А может быть, кто-то ему приказал не записывать. Сейчас с него уже апостол Петр может спрашивать.

Де Виллар знал, что он отправил в подвал только одного арестанта. Священника из Монцы. Сходил к сестре.

— Я вчера перед мистерией отправила под арест того самого Максимилиана де Круа, который пришел от Медичи, — ответила сонная и злая Луиза Савойская, — Ты мне говорил, что он нам не друг.

— Он сказал что-то важное?

— Он много чего сказал, и я над этим еще думаю.

— Ты больше никого не отправляла в подвал?

— Почти никого. А что, там нашлись лишние арестанты? Почему ты спрашиваешь?

— Там нашелся труп монаха, которого пока не опознали. И трупы наших стражников. Нет ни моего арестанта, ни твоего.

— Да? Я точно не посылала туда никаких монахов.

Еще через полчаса монаха опознали. Брат Витторио. Единственный во всем Турине монах, который расхаживал, опоясавшись мечом поверх сутаны. Порученец даже не викария, а епископа. Правда, лежал он без меча, поэтому сразу не сообразили.

Вот это сюрприз. Рене де Виллар и Луиза Савойская с несколькими верными рыцарями пересекли площадь и бросили перчатку своего недовольства в лицо викарию Пандольфо Медичи.

Его Преосвященство всю ночь не спал, потому что ждал возвращения Витторио. Пытался взбодрить себя вином, чтобы не уснуть. В итоге под утро все-таки свалился в постель, даже не раздевшись. Как раз перед приходом гостей ему доложили в первую очередь, что Витторио не приходил, во вторую о загадочном и неспровоцированном бунте Гадюшника против города, в третью, что господа рыцари изволили забрать своих коней из конюшни.

Отец Пандольфо впал в панику от того, что Витторио исчез, а Максимилиан де Круа как ни в чем не бывало разгуливает по городу. И на момент визита де Виллара с сестрой так из паники и не выпал.

— Не ты ли приказал поджечь генуэзцев? — спросил де Виллар, — Ведь это ты послал к моей сестре рыцаря, который хотел возвести напраслину на