Финал в Турине - Алексей Вячеславович Зубков

Подошел к окну и распахнул створки. В комнату ворвался холодный зимний ветер. Настолько холодный и резкий, насколько положено быть зимнему ветру на вершине горы.

Выглянул вниз.

— Там пропасть!

— У тебя в ноге есть веревка на этот случай.

— Точно не на этот. Там пропасть. Там три этажа башни, а ниже гора. Сама посмотри.

— Поэтому на окнах нет решеток. Подержи меня.

Шарлотта легла животом на подоконник, высунулась и посмотрела вниз. Макс держал ее за талию.

— Под нами три окна. Ты можешь просто спуститься на этаж ниже, выбить раму и выйти на лестницу через ту дверь.

— По-моему, все двери, мимо которых я проходил по пути наверх, были закрыты на засовы снаружи.

— Тогда ты можешь перевязать веревку к чему-нибудь этажом ниже и спуститься еще на этаж. Веревка точно не будет слишком короткой для высоты в один этаж.

— А потом? Когда спущусь на первый этаж башни?

— Там как раз балкон. Специально для тебя.

— Под балконом отвесный обрыв, а с балкона вход в комнату первого этажа, которая тоже закрыта снаружи.

— Придумай что-нибудь. Ты у меня умный.

— Первый раз от тебя такое слышу.

— Кажется, тебе уже случалось бежать из башен.

— Да. Три раза. Хотя в третий я поднялся на башню из подвала.

— Фредерик сказал бы, что трех прецедентов более, чем достаточно, чтобы принять решение в четвертый раз.

— Какой ты тут видишь суд, чтобы обращаться к прецедентам?

— Божий. Мы вообще-то в монастыре. Помолись святому Михаилу. В конце концов, для чего Господь Бог послал сюда именно такого рыцаря, который может сбежать из башни, разогнать гарнизон крепости и потыкать палочкой в коменданта?

— В тот раз мне помогал суккуб.

— Не ври. Ты не умеешь вызывать демонов.

— Я, кажется, чертыхнулся несколько раз.

— Тогда помолись. Тебе ангел какой-нибудь поможет. Вот, кстати, молитвенник. Открывай на любой странице и читай.

Макс открыл любезно предоставленный монахами молитвенник на случайном месте и зачитал молитву архангелу Михаилу. Подумал, что это хороший знак. На самом деле, прежние владельцы молитвенника предсказуемо часто молились покровителю аббатства, и книга привыкла открываться на этой странице.

— Теперь бери веревку и слезай, — сказала Шарлотта.

— Я боюсь высоты, — сказал Макс.

— Уже темнеет. Представь, что здесь первый этаж. Когда пропасти под ногами не видно, ее все равно, что нет.

— Ладно.

Макс сел на кровать, отстегнул протез и достал шелковый шнур. Вспомнил, что он думал, когда принимал решение положить в протез веревку на случай побега из башни. Узлы сами по себе здесь не получатся достаточно толстые, чтобы надежно держаться за них руками при спуске. Да и левая рука не готова плотно хвататься за мелкие узелки. Как сказал тот мудрый человек, который продавал крепкие веревки, если нужно будет спускаться на руках, то вяжите не узлы, а петли. И показал, какие.

Макс так и сделал. Правда, общая длина из-за петель сильно сократилась, но теперь левой рукой можно было держаться просунув кисть в петлю, без нагрузки на пальцы. Да и одной ногой нельзя опереться на узелок. Правда и в петлю ногу совать не стоит, может застрять. Поэтому спускаться придется только силой рук.

Закрепил веревку на столбике балдахина кровати. Выбросил веревку в окно. Еще не совсем стемнело, но Макс уже решил, что полезет. Поцеловал жену, размотал бинт на левой ладони, надел перчатки и вылез из окна.

Хорошо, когда перед лицом стена, а не замечательный вид с горы до горизонта. Почти и не страшно. Хорошо, когда руки сильные. Чтобы зацепиться за веревку ногами, нужны обе ноги, а протезом Макс нипочем бы не нащупал ступеньку с узлом.

Раз-два-три-четыре. Ветер уже раскачивает альпиниста. Наконец-то под ногами подоконник. Отлично. Окно. За окном темно.

Ударом перчатки Макс выбил стекла. Схватил и выдернул деревянный переплет. Человек послабее так бы не смог.

Свесил ноги вниз и чуть не упал. Господи! Это же высокий этаж! Между третьим и четвертым этажом внутри башни было четыре лестничных пролета, а не два. Точно. Верхнее окно посередине, под окном четвертого этажа, а ниже еще два окна. Вот от них далеко внизу серые пятна на черном полу. Одно правее, другое левее. Узкие.

Макс спустился к нижним окнам третьего этажа. Ветер, казалось, усилился, но вышло только на руку. Ветер любезно снес альпиниста вправо, и Макс зацепился рукой за край оконного проема. Разломал раму и не без труда пролез внутрь.

Подергал веревку. Шарлотта наверху развязала узел и сбросила веревку вниз. Макс прикинул, за что здесь зацепиться. За дверную ручку? Совершенно пустое помещение.

Высунулся в окно.

— Лотти!

— Милый?

— Я сейчас брошу тебе веревку обратно. Привяжи к ней что-то длинное, что встанет поперек окна.

— Там не за что зацепиться? — сразу поняла Шарлотта.

— Да.

— Здесь ничего такого нет. Надо было оторвать ножки у стола или разобрать кровать. Поднимись, сделай?

— Нетушки. Вверх я точно не полезу.

— А меч тебя выдержит?

— Погнется.

— В ножнах погнется?

— Ладно. Посмотрим.

Максимилиан отцепил от пояса ножны с мечом. Сам по себе меч конечно бы погнулся. Но в деревянных ножнах может и выдержит. Приложил поперек окна. Хорошо, что это длинный меч, а не катцбальгер. Окно узкое, и с обеих сторон клинок в ножнах давал достаточную площадь опоры. Вроде бы достаточную.

Обвязал ножны с двух сторон. За середину не рискнул. Вылез на подоконник. Поправил ножны и полез вниз.

Второй этаж. Какие тут высокие потолки. Такой же подоконник. Такое же темное окно. Такой же ветер сбоку. Разбил стекло. Выдернул переплет. Стоп. Вот тут надо очень осторожно. Если ослабить натяжение веревки, то наверху ножны упадут на пол. Если потом потянуть, они могут не вернуться на место, а выскользнуть в окно. Или вернуться на место, но не по центру. И под нагрузкой сломается рукоять меча или отломится кончик ножен.

Макс сел на подоконник, свесил ноги внутрь. Веревку держал натянутой. Кажется, и в этой комнате ничего нет. Кажется, веревки хватил на еще один этаж. Это второй. Под ним уже первый и твердый балкон под ногами.

Веревки, конечно, не хватило. Но на последней «ступеньке» Макс повис на вытянутых руках. Под ногами оставалось на вид не так уж много высоты. Половина человеческого роста. Были бы здоровые ноги, можно