Зверь из Маэлинна - HEARTLESS

была погибнуть сама в лесу и погубить своего нерожденного ребенка? Особенно тогда, когда перед ней оказался шанс спастись? Чья же жизнь была дороже? Новые вопросы роились в голове полуэльфийки, отравляя чистое юное сердце своим ядом и невозможным выбором.

— А если ты не будешь знать того, кого приведешь ко мне? — женщина будто читала мысли, подкидывая все новую пищу для посеянной в душе девушки тьмы.

Эарвен стало дурно.

«Она играет со мной как кошка с мышью. Знает о беде и трясет передо мной решением, назначая цену все выше с каждым трепыханием пойманной в силки птички», — Эарвен это не нравилось. Она чувствовала себя обманутой и, в то же время, нуждающейся в помощи Хозяйки. Скверное сочетание обстоятельств. Но спасти ее могла лишь воля зла, стоявшего перед ней.

— Нет, — шепотом вымолвила беглянка, прислушиваясь к тому, что ей говорили помыслы. Искушение было столь сильным, что она почувствовала как увлажнились глаза от осознания самостоятельно вынесенного себе приговора.

— А если я скажу, что не убью?

Темноволосая нечисть опустилась на корточки, чтобы поймать взгляд своей собеседницы, который опустился к земле в виду внутренних дилемм, а так же стыда перед воображаемыми жертвами. Холодные пальцы потянулись к подбородку Эарвен, поворачивая ее симпатичную остроухую головку и заставляя снова взглянуть в лицо Хозяйки Леса. Прямо в красивые светло-голубые глаза, от которых веяло лишь полночной изморозью.

— Нет, — громче и увереннее произнесла Эарвен.

Девушка смахнула с глаз слезы и шмыгнула носом.

Таинственная собеседница отпустила юную графиню, разорвав прикосновение.

— Тогда беги, — голос лесной девы изменился до угрожающих и пугающих интонаций, — Зверь уже близко.

Рука бледнокожей женщины показала беглянке направление по тропе, ведущей в чащу. Эарвен ничего не соображала, но чувствовала что страх от ожесточившегося вмиг голоса и хищного взгляда Хозяйки Леса охватывает ее все больше. Сердце забилось часто, как у пойманной кошкой пичуги перед смертью. В ее голове снова возникли образы мертвецов и страшные крики тех, кто погиб недавно. Здесь теперь стало небезопасно. Лесной дух не стал ее защищать и гнал прочь от святилища.

— Сегодня все погибли из-за тебя. Беги же к тому, кто все еще ищет в лесу. Беги со всех ног, маленький кролик!

Хозяйка Леса изменилась в лице, не скрывая пугающей ярости. Ее ногти стали напоминать крючковатые когти, а прекрасное лицо исказилось в уродливой гримасе.

— Иначе. Зверь. ТЕБЯ. СОЖРЕТ!!!

Голос владычицы алтаря перешел на крик, а крик на грубый нечеловеческий рев. Когти едва не ухватили девицу за волосы, но поймали лишь воздух за спиной полуэльфийки.

— НЕТ! — третий раз произнесла Эарвен, тоже закричав, — ПУСТИ МЕНЯ!

Эарвен бежала прочь с поляны, одержимая ужасом. Ноги несли сами, а в ушах все еще стояли крики тех, кого чудовище раздирало в клочья.

— Я, все равно, возьму свое, — это было зловещим напутствием.

Последние слова Хозяйки Леса утонули в панике юной графини. Девушка не разбирала дороги, цеплялась плащом за крючковатые ветки, падала по пути, вставала и снова бежала. В спину ей хлестко удалило смехом лесной ведьмы, доносившимся от скрывшегося в ночи святилища. Страшный лес поглотил их обеих, переваривая в своем чреве, чтобы превратить в страшные призрачные отголоски.

За собой беглянка слышала тяжелое дыхание, рычание, топот и хруст веток. Она чувствовала, что Зверь гнался за ней, но убедиться в этом ей не доставало смелости. Эарвен ощущала как кололо легкие. Думала о том, как чудовище настигнет ее и будет рвать на части живьем. Последние крики его жертв все еще бродили злобными мороками разыгравшегося воображения. Однако, тело очень быстро стало подводить юную графиню, наливаясь тяжестью. Пульс колотился в ушах. Казалось, что горело тело и легкие. Полуэльфийка уже очень реалистично представляла как очередное падение окажется последним и смерть на клыках чудовища настигнет ее. В конце концов, она просто упала на стылую мокрую землю не в силах больше двигаться. Тело так устало, что не слушалось ее. Загнанная беглянка свернулась калачиком у какого-то пня и заплакала, схватившись за живот. Как ни хотелось Эарвен найти другого виновного в своих несчастьях, но винить могла только себя. Она словно просила прощения у нерожденного ребенка, которого бездумно вовлекла в этот кошмар. Девица понимала, что малышу в любом случае, даже останься она в замке, грозила скорая смерть. Полуэльфийка чувствовала, что не смогла спасти никого, как ни старалась. Хорошего конца у этой сказки не случилось. Тут же ей вспомнились слова «они умерли из-за тебя», на которые она не обратила внимания, пока находилась у святилища. Эарвен изо всех сил старалась не шуметь, чтобы не привлечь рыщущего в ночи убийцу, но рыданий своих уже унять не смогла. Всхлипы становились все громче, прорвавшись даже сквозь сжатые и прикушенные губы. До последнего Эарвен цеплялась за тщетные попытки спасти свою жизнь, даже понимая, что след все равно приведет этого Зверя к ней.

* * *

Когда Иенмар мысленно похоронил Эарвен вместе с остальными людьми, графу стало легче сосредоточиться на своем выживании. Эмоции и страхи ушли на задворки помыслов, но продолжали его терзать там. Ему теперь ничем не оправдать дюжину погибших людей и собственную некомпетентность. Он помнил ту надежду, которую видела в господине чернь. А хуже этого зрелища были встревоженные глаза матери, которой он обещал вернуть дочь. Плоды сокрушительного фиаско будут давать о себе знать до конца жизни, ведь о собственной, пусть и не полнокровной, сестре сложно забыть.

Маневр с лошадью в качестве приманки удался. Ржание и топот коня удалялись, уводя за собой и воющую тварь. Теперь нужно было двигаться дальше. Дворянин поднялся и зашагал в ночь, забирая в сторону, отличную от направления бегства своей лошади. Так Зверю понадобится больше времени, чтобы его найти.

Граф внимательно прислушивался к шорохам во тьме, чтобы быть готовым к встрече со страшным противником. Без лошади он чувствовал себя свободнее, но все равно помнил о криках и хрипах умирающих мужчин, полегших в схватке с чудовищем, и не испытывал иллюзий относительно своих собственных возможностей к сопротивлению. Однако, когда придет время схватки со Зверем он непременно постарается ударить тварь как можно больнее. А если у него получится выбраться отсюда и подготовиться — образине не выжить.

Граф ощутил злость. Это чувство больше нравилось мужчине, чем ужас или вина, прогнав ощущение собственной ничтожности. Граф стиснул от гнева зубы и забыл об усталости. Он шел вперед, покуда его внимание не привлекли голоса в чаще, срывающиеся на крик. Слов было сказано не много, но один из них оставил графа ан