Домашний быт русских царей в XVI и XVII столетиях - Иван Егорович Забелин

В это время снова начиналась церемония подач: государь рассылал почетнейшим гостям первые блюда, причем стольники произносили те же милостивые речи. Впрочем, речи с полным титулом государя говорились только при первых подачах, а потом стольник, назвав по имени гостя, провозглашал только: «Царь и великий князь подает». Порядок, в каком разносили эти подачи, соответствовал значению гостей: тому, кого государь хотел почтить более других, он посылал первому.

В 1667 г. польским послам во время стола были следующие подачи: «первому послу Станиславу Казимиру, Беневскому воеводе: первая подача крыло лебяжье, вторая – пирог осыпной, третья – жаворонки (хлебенное), четвертая – гусь. Второму послу Киприяну Павлу: первая подача – пирог осыпной, вторая – жаворонки, третья – ходило лебяжье, четвертая – уха черная. Третьему послу Владиславу Шмелингу: первая подача – гусь, вторая – куря индейское, третья – мысенное, четвертая – курник с изросцами». Королевским дворянам подано: кому пирог, кому гусь, кому куря, жаворонки, лебяжья хлуп и т. п.[804]

В течение обеда подачи раздавались четыре раза. Вслед за подачами на все столы подавали ествы в великом изобилии, но, по замечанию иностранцев, без соблюдения порядка, какое блюдо за каким должно следовать: подавали сначала жаркие или холодные, потом ухи, похлебки и т. д., ставили на столы столько, сколько могло уставиться; гости кушали, что кому нравилось. Великое изобилие еств и питей за царским столом всегда изумляло иностранцев. Количество подаваемых блюд (порций) простиралось иногда до 500; и как бы много гостей ни было, всегда число блюд несоразмерно было велико против числа гостей. Причиною этому был обычай царей рассылать после стола подачи не только всем присутствующим, но даже и отсутствующим – всем тем, кому государь хотел оказать свою милость и благоволение. По свидетельству Котошихина, на все такие подачи и на все столы про государя, царицу и их детей каждый день обыкновенно выходило больше трех тысяч еств, кроме столов праздничных и вообще торжественных. Каждое блюдо составляло собственно порцию или, по-старинному, еству, на две особы с излишком. За столом большею частью два гостя, соседи друг другу, ели с одного блюда. Есть с кем с одного блюда принималось также за известную меру почести; есть с одного блюда с хозяином дома или вообще со старшим представляло немалую честь для младшего гостя. За царским столом возникали иногда по этому случаю почестные счеты. Так, однажды за столом у царя Федора Ивановича Рязанский епископ весьма был оскорблен, что архиепископ Ростовский не дал ему есть с одного с ним блюда, и присовокупил в челобитной по этому поводу, что он при царе Иване Васильевиче едал с одного блюда и с Новгородским архиепископом[805].

После первых блюд кушанья следовала первая подача вина. Государь посылал каждому из почетных гостей кубок, наполненный фряжским вином романеею, бастром, ренским, мальвазиею и др. Подачи вина сопровождались теми же обрядами и тем же сказываньем, как и при рассылке кушаний. «Когда обед зайдет за половину, – говорит Маржерет, – и царь разошлет гостям снова по большой чаше с каким-нибудь красным медом (он бывает разных сортов), тогда приносят и ставят по столам огромные серебряные ведра с белым медом, который черпают ковшами. По мере того как одни сосуды опоражниваются, подают другие с напитками, более или менее крепкими, по желанию пирующих. За сим царь посылает каждому гостю третью чашу с крепким медом или ароматным вином, а по окончании обеда – четвертую и последнюю, наполненную паточным медом, напитком весьма вкусным, легким и, как вода ключевая, прозрачным»[806].

Число всех подач вина и меда простиралось иногда до девяти: три подачи фряжских вин, три подачи красных медов и три подачи белых медов[807].

При каждом оказываньи царской подачи все вставали и кланялись государю. Эта церемония так часто происходила, замечает Барберини[808], что вместо того, чтоб досыта наесться, от беспрестанного вставанья час от часу только более усиливался аппетит. За церемониальными посольскими столами провозглашались, кроме того, чаши, или тосты, сначала за здоровье и про братскую любовь государя, от которого приезжал посол, и потом за многолетнее здоровье самого царя, за здоровье царевича-наследника, за здоровье бояр, послов и пр. При столах, даваемых гостям, которых значение не требовало равной с государем почести, заздравную чашу пили сначала за государя, а потом уже про здоровье почетного гостя.

За праздничными обыкновенными столами без иноземных гостей пили только одну чашу государеву.

Заздравные чаши иностранных государей или почетнейших гостей сопровождались следующими обрядами. В то время как государь брал у кравчего кубок, стольник, который пить наливает, выступя на средину комнаты, провозглашал тост, причем все вставали, а послы выходили из-за стола. Государь также вставал, снимал шапку и, троекратно перекрестясь, выпивал кубок, причем послы кланялись.

Если требовалось выразить особенное уважение государю, от которого были послы, то государь присовокуплял к тосту собственную речь о братстве, дружбе и любви с пожеланием здоровья, счастливого пребывания и над недругами победы.

После того государь из собственных рук подавал заздравную чашу гостям, боярам и всем сидевшим за столом. Каждый по порядку старшинства мест выходил из-за стола, брал кубок и, отступя на несколько шагов от трона, бил государю челом и осушал чашу.

С теми же обрядами провозглашались и другие тосты.

Но т. к. заздравные чаши провозглашались под исход стола, то весьма многие из гостей, особенно не рассчитавшие своей умеренности во время стола, при обыкновенных подачах не всегда довершали царский пир в памяти. Московский двор смотрел на такие случаи с особенным удовольствием; он убеждался, что гости были рады государской милости, рады пиру и угощенью. Радушие и гостеприимство наших дедов ставило себе в непременное условие употчивать гостей допьяна. Если хозяин рад был гостю, то приличие требовало употребить все средства, чтоб гость был весел и пьян. Если гость рад был пиру, то приличие требовало не отказываться от чаши, потому что решительный отказ всегда оскорблял хозяина и нарушал доброе расположение между обоими. Древний русский пир тогда и честен бывал, когда все гости напивалися. Поэтому и царские пиры не оканчивались еще заздравными чашами, не оканчивались питьем за столом: каждый раз после стола к почетным гостям, которым давался обед, являлся на дом стольник в сопровождении служителей, приносивших несколько ведер вин и медов. Он объявлял, что прислан потчевать гостей и оставаться с ними для препровождения времени в удовольствии. «Вслед за сим[809], – рассказывает Герберштейн, – приносят с напитками сосуды и кубки и