Катя и крокодил - Нина Владимировна Гернет

Само собой, Миша Коробкин не сидел два часа у подворотни, ожидая, пока явится этот тритонщик. С первого взгляда тот ему не понравился. Не было к нему у Миши никакого доверия. А о Шершилиной и думать было противно. Конечно, никто из них ничего не достанет. С детства Миша никому не доверял и привык надеяться только на себя. Это началось ещё с того случая, когда отец не велел трёхлетнему Мише открывать одну коробку, потому что, сказал он, там сидит злая оса. Но как только отец вышел, Миша открыл коробку и съел все конфеты, которые там оказались вместо осы.

Миша перебрал в уме все возможности раздобыть тритона самому. Потом встал и начал действовать — решительно и толково.

Сначала обежал все зоомагазины. Тритонов не было нигде. После этого он пошёл в зоологический сад, ловко прошмыгнув без билета.

В отделе земноводных были и крокодилы, и тритоны. Но Миша мог только смотреть на них через стеклянную стенку.

Он направился к заведующему отделом земноводных. Но как ни клялся в своей любви к пресмыкающимся, как ни выпрашивал хоть самого маленького тритончика — заведующий не дал. Кстати, сказал он, такому любителю надо бы знать, что тритон вовсе не пресмыкающееся. Так что моё почтение.

И Коробкин, кляня Шершилину, вернулся к подворотне.

Уже было сорок минут первого, а Шершилина всё не шла, и денег на тритона не было.

Миша изнывал у подворотни и шипел сквозь зубы:

— Растяпа несчастная! Корова безрукая! Черепаха лохматая!

Стрелка часов прыгнула на пятьдесят третью минуту. И тут, словно джин из бутылки, возник тритонщик.

— Видал точность? — завопил он.

Миша смутился, но не показал виду.

— Точность твою мы видели, — сказал он как можно небрежнее. — Мы твоего тритона не видали.

— Во! — сказал мальчишка и поднял большой палец.

— Воображаю! Дохлый, наверно, и нет хвоста.

— У тебя нет хвоста! — огрызнулся мальчишка. — Смотри!

И осторожно высунул из-за пазухи слепую мордочку крота.

— Это, по-твоему, тритон? — ледяным тоном спросил Миша.

— А кто же это? — нагло сказал тритонщик.

— Знаешь что? Убирайся ты со своими крысами! Отдавай пятнадцать копеек, и чтоб духу твоего не было!

Но продавец тритонов знал своё дело. Привычным жестом он сорвал с головы кепку, швырнул на землю и завопил (это, видимо, была его манера торговать тритонами):

— Да вы что? Бегай для них, как собака, а им пятнадцать копеек жалко! Да я, может, на трёшку подмёток сбил! Да знаешь, сколько я за этого паршивого зверя отдал?!

Но на Мишу представление не подействовало. Он схватил мальчишку за шиворот:

— Деньги или тритон!

Тритонщик сразу притих и мирно сказал:

— Ну, чего шумишь? Тритон нужен — так бы сразу и сказал. Им сейчас не сезон. А есть у меня один. У него этих тритонов навалом — восемь штук. Так он в Малиновке живёт, на электричке надо, туда-обратно — двадцать копеек.

— Как, ещё двадцать?! — вскричал Миша. Его лицо стало каменным.

Мальчишка понял, что надо менять тактику.

— Залог хочешь? Кепку даю!

Миша посмотрел на кепку. Её, видимо, швыряли на землю раз триста, если не больше.

— Куда её!

— Удочку хочешь? — крикнул тритонщик, и, прежде чем Миша успел ответить, он извлёк из своих бездонных карманов складную удочку. Когда он её составил, она оказалась необычайных размеров.

— Видал вещь? На! И ещё вот!

Королевским жестом он протянул Мише трёх червяков в спичечном коробке.

Пока тритонщик извлекал удочку и червяков, Миша задумчиво смотрел на него. Он вспомнил встречу с рыболовом в зоомагазине. «Надо же, полчаса, может, порыбачил — и вот тебе рубль!»

Миша придирчиво осмотрел удочку. И без всяких споров дал мальчишке двугривенный.

В это время на улице показалась печальная Лида. Увидев Мишу с тритонщиком, она робко остановилась поодаль. Мальчики её не заметили.

— Когда будет тритон? — строго спросил Миша.

— В шестнадцать ноль-ноль. Как из пушки!

— Не надуешь?

— Провалиться на этом месте! — поклялся тритонщик и тут же провалился — иначе нельзя было объяснить это мгновенное исчезновение.

Только сейчас Миша увидел Шершилину. Она стояла с несчастным видом и с ведром.

Миша пристально посмотрел на неё и всё понял.

— Конечно не принесла? Да?

Лида всхлипнула.

— Ну, что я кому сделал? — жалобно воскликнул Миша. — Учусь хорошо, все поручения — пожалуйста, по макулатуре — первое место. Ну, за что, за что мне всё это на голову? Этот болван тритонщик — неизвестно, кого он ещё притащит, — и эта несчастная балда, которая всё погубила, а теперь несёт старое ведро вместо денег! Ну, зачем, зачем тебе ведро?

Лида скорбно молчала.

— Честное слово, лучше бы я сам стал зелёным, а ты бы досталась Кошкину!

— Миша, я ещё постараюсь, — пролепетала Лида.

— Хватит, постаралась! Уходи куда хочешь, и чтобы я тебя больше не видел!

Опустив голову, Лида повернулась и пошла. Миша смотрел ей вслед.

— Эй, Шершилина! — вдруг позвал он.

Лида обернулась.

— Давай сюда ведро!

— На, — Лида нерешительно протянула ему ведро. — Возьми, только не насовсем. Оно чужое, Мишенька. А тебе зачем?

— Не твоё дело. Буду работать своей головой. А ты — как хочешь. Хоть сама садись в террариум вместо тритона!

И он удалился большими шагами, с ведром и удочкой.

Лида поплелась, сама не зная куда. «Наверное, я в самом деле балда», — горестно думала она. «К хорошему человеку пошла — безобразие устроила. Потом сразу двоих обманула, даже квасу не могла купить. Главное — такая дылда и ничего не может заработать. Бессовестная я!»

Лида шла, ничего не замечая. И вдруг оказалась в толпе. Вокруг неё, как пчёлы, жужжали люди. Они сходились, о чём-то сговаривались, потом расходились, будто играли в какую-то игру. К Лиде подбежал было один старичок и спросил: «Что вы меняете?» — но, увидев девчонку, махнул рукой и побежал к кому-то другому.

Тут Лида заметила, что люди толкутся вокруг