Катя и крокодил - Нина Владимировна Гернет

К ней подошёл человек с чемоданом и спросил, как пройти на Колокольную улицу. Лида проводила его до угла, а потом вернулась на свою скамеечку.

Стрелка опять прыгнула дальше. Прошло уже двадцать три минуты. Теперь Лида думала о том — очень ли больно, когда на голову падает террариум? Или только обидно?

Мимо неё прошла маленькая девочка, у неё развязался шнурок, и она всё время на него наступала. Лида догнала девочку и завязала ей шнурок бантиком.

И снова уселась ждать и думать.

Теперь она думала об Алексее Ивановиче, что нет у него ни кошки, ни собаки. Был только один дракон, а теперь совсем никого, и ей вдруг ужасно захотелось сказать ему, чтобы не горевал, что дракон у него будет и он сможет опять играть с ним в домино.

«А что, если… позвонить ему по телефону?» —Лида вскочила.

«Да нет, и говорить не захочет, повесит трубку». — И села на место.

«А если послать телеграмму?»

Но тут стрелка прыгнула на без пяти одиннадцать, и у подворотни, как из-под земли, вырос тритонщик.

— Видала точность?! — заорал он, показывая на часы.

— Молодец! — закричала Лида. — Как тритон? Хороший? И лапки все?

— И лапки, и крылышки! — гордо сказал тритонщик.

— Какие крылышки?!

— А как он, по-твоему, летает? — хладнокровно спросил мальчишка.

Лида захлопала глазами. Она представила себе, как тритон летает вокруг тёти Лизы…

— Покажи… — прошептала она.

Тритонщик таинственно поманил её в подворотню.

— На! — и царственным жестом протянул ей взъерошенного чижика.

Лида отпрянула.

— Что это?

— Что надо, и ещё лучше!

— Но это же птичка! — Лида в отчаянии смотрела на мальчишку.

Тот сорвал шапку с головы и шваркнул об землю.

— Да вы что! — завопил он. — То им одно, то другое! Бегаешь, как собака, а они нос воротят! Давай деньги!

Лида стояла с самым несчастным видом. Она не могла вставить ни одного слова, пока он не кончил орать.

— Да что ты, мальчик, — наконец сказала она. — Ты, наверно, не понял. Мы чижика не просили. Мы просили тритона.

— Говори: этого берёшь?

— Этого не беру, — твёрдо сказала Лида.

Тут, как ни странно, мальчишка сразу успокоился, поднял кепку и надел на голову.

— Железно, — сказал он. — Будет тебе тритон.

— С гребешком? — озабоченно спросила Лида.

— С гребешком. Через два часа здесь. Давай десять копеек.

— Аванс? — деловито спросила Лида.

Тритонщик презрительно посмотрел на неё:

— На автобус!

Лида дала ему гривенник, и он моментально исчез.

Лида подняла с тротуара обёртку от сигарет, оторвала кусочек и написала:

Миша я на почте

Потом привязала записку белыми нитками к скамейке и побежала через улицу на почтамт.

А Женька со своим самокатом дежурил у подъезда, где скрылся старик с бидоном. Он твёрдо решил стоять тут хоть до завтра, лишь бы узнать, кто упал в бидон.

Где-то на лестнице хлопнула дверь, но никто не вышел.

Наконец Женька потерял терпение: «Что мне тут, сто лет стоять? А вот пойду к нему и спрошу: «Что у вас в молоке?»

Женька стал подниматься по лестнице.

В какой же он квартире? Где-то наверху. «Ну и что? Буду звонить во все». И он решил начать с самого верха. Вбежав на четвёртый этаж, он встал перед дверью квартиры слева и, переминаясь с ноги на ногу, придумал, что он скажет: «Что у вас в бидоне?» Нет. «Скажите, пожалуйста, что у вас в бидоне?» Нет. «Здравствуйте, скажите, пожалуйста, что у вас в бидоне?» И он позвонил.

За дверью раздался топот, будто мчался табун лошадей. Дверь распахнулась настежь. На Женьку уставились двое одинаковых растрёпанных мальчишек в жёлтых майках и джинсах. Увидев Женьку, они, не сговариваясь, завопили:

— Держи резидента! — и кинулись на Женьку.

Их было двое на одного, и Женька кубарем покатился вниз по лестнице.

— Ну, заяц, погоди! — орали мальчишки и, толкая друг друга, пытались скатиться по перилам. Женьке удалось опередить их.

На улице он вскочил на самокат и развил предельную скорость. Мальчишки с воплями мчались за ним.

Женьке повезло: близнецы с маху налетели на ту самую маму с ребёнком, с которой уже имел дело Женька. Она свирепо схватила их за уши.

А Женька издали показал им нос и исчез.

Зловредные близнецы (их звали Боря и Лёва), потирая уши, вернулись к себе домой. По дороге они успели два раза поспорить и один — подраться. Они спорили и дрались при всяком удобном случае. Дело в том, что Боря был старше Лёвы на пятнадцать минут и поэтому требовал, чтобы Лёва его слушался. А Лёва этого не признавал,

Дома они принялись за прежнее занятие, от которого их оторвал Женька: они привязывали к длинной верёвке консервные банки, считая, что делают настоящее ковбойское лассо, и спорили: какие банки лучше. Боря требовал привязывать большие банки от компота, а Лёва считал, что банки от сгущённого молока метать гораздо удобнее.

Кончилось тем, что они нацепили и те и другие и побежали на улицу — испытывать новое оружие.

На почтамте Лида взяла телеграфный бланк и принялась сочинять телеграмму Алексею Ивановичу.

Это оказалось не так-то просто. Во-первых, перья. Они или не писали совсем, или продирали бумагу. Во-вторых, люди. Они почему-то подходили с просьбами именно к ней, а она никому не могла отказать. Сперва ей пришлось показать одной старушке, где расписаться на переводе от сына. Потом она старательно выводила адрес на посылке в Северо-Курильск. А после этого читала письмо женщине, которая забыла дома очки. Наконец забравшись в дальний угол, Лида начала писать всё, что думала и чувствовала:

ЗЕМЛЕГОРСК МИНЕРАЛЬНАЯ СОРОК КВАРТИРА ДВЕНАДЦАТЬ АЛЕКСЕЮ ИВАНОВИЧУ МАМОНТОВУ

ОЧЕНЬ ПРОСТИТЕ НАС ДОРОГОЙ УВАЖАЕМЫЙ АЛЕКСЕИ ИВАНОВИЧ И ВАША ТЕТЯ

ПОЖАЛУЙСТА НЕ ГОРЮЙТЕ

ДРАКОНА ДОСТАЛИ С ГРЕБЕШКОМ ПРИНЕСЕМ ВЕЧЕРОМ

ИЗВИНИТЕ Я НЕ ХУЛИГАНКА ШЕРШИЛИНА ИЗ