Иночас - Ив Макдоннелл

– Меня никто и слушать не хотел! Я им говорила про наводнение. Говорила, что они ПОГИБНУТ, – кричала Глори, размахивая в воздухе списком, – а они что?

Они все гнали меня взашей, а ведь я подбирала такие вежливые слова.

Спица заметил, что девочка отвела взгляд в сторону, и вспомнил не самые приятные выражения, которые слышал от нее перед тем, как перед ее носом захлопывалась дверь.

– А та ведьма из первого дома вообще сказала, что у меня и мозги деревянные! ВОТ ГАДИНА! – Зажав список между коленей, девочка зачерпнула деревянной рукой еще камешков и стала по одному бросать их в реку. – Я посоветовала ей посмотреться в зеркало, – добавила Глори совсем тихо.

Спица хотел что-то ответить – что угодно! – но побаивался, что один из камней прилетит ему между глаз. Он делал вид, что все еще продолжает чистить ногти, а сам украдкой посматривал на Глори. Сердито сжатые губы постепенно расслабились, но тут же задрожали. Мальчик заметил, что злая краснота, к счастью, сошла на нет, но он знал, что печальная голубизна никуда не делась, несмотря на то, что девочка не произнесла ни слова. Ее рассказ совсем его не удивил. Он хорошо понимал, каково это, когда незнакомцы оценивают тебя по внешнему виду или по тому, что ты сказал или не сказал. Он постучал друг об друга пустыми носками отцовских ботинок, изо всех сил стараясь придумать, как приободрить Глори.

– Послушай-ка, – шепнул он и приложил палец к губам.

Глори замерла, удерживая несколько камешков на деревянной ладони, и прислушалась.

– Что?

Спица указал рукой на маленький серый кружок, вдавленный в грязь у них под ногами. Мальчик облизал палец и начал тереть находку, пока та не засверкала, после чего тихонько нажал на нее. Серебро было настолько тонким, что прогнулось с едва заметным белым хлопком. Глори ахнула.

– Слушай, – повторил Спица. Он захватил кружок с двух сторон своими длинными ногтями и медленномедленно начал тянуть его вверх.

Ш – М – ОК!

Это оказался красивый серебряный наперсток, такой хрупкий, что, казалось, может сломаться от прикосновения легкого перышка. Спица на корточках подобрался к кромке воды и промыл добытое сокровище. Потом он встал и положил его на ладонь.

Глори открыла рот от изумления. Спица рассказывал, что умеет читать истории вещей. И теперь она молча наблюдала за тем, как мальчик закрыл глаза и выпятил грудь.

– Этот наперсток, значится, принадлежал одной малютке, но, у-у-уф, какая ж в ней была силища духа-то! – Спица начал свой рассказ, размахивая свободной рукой над головой, прежде чем положить ладонь на затылок. – Вот с этой вещицей она штопала всякие чужие носки, ну, так и зарабатывала маленько на жизнь. Да тока с каждым шагом иголочки-то ей виделися в мечтах все картинки высоких обществ. Как-то раз она была в церкви и тама пришла на помощь фрейлине с таким, знаешь, важным красным лицом, ну, хорошенечко ей пришила оторвавшийся-то рукав. И вот, все эти ее ровные и крепкие стежочки приближали и приближали девочку к ее мечте. А потом, оп, и в пятнадцать лет она уже Правительница Гардеробной, во всей истории-то такого еще не было. Да и у кого в услужении-то, ох, ты не поверишь, – прошептал Спица, – у самой королевы-матери ж!

Глори взвизгнула от восторга и радости за успех незнакомой девочки из прошлого, но быстро притихла, когда Спица сделал паузу и сосредоточился на более глубинном слое этой истории.

– Девочка эта была тихонькой-тихонькой, как мышка, но уши у ней были, ну, немаленькие. А тама-то, во дворце как – в каждом подоле и в каждой даже манжете зашито по королевской тайне, ага. Оброни она иголочку или хоть слово – и мигом бы на улице сидела, уж ее предупреждали, точно. А она, ишь ты, все-таки выдала один секрет-то. Тот, что спас жизнь самому королёву сыну, а предателя уж отправил прямиком на виселицу, вот как. – Спица открыл глаза и надел наперсток на деревянный мизинчик Глори. – Да тока после этого она перестала разговаривать, боялася выдать свой секрет. А был-то он в том, что она ж сама и порвала рукав фрейлине в церкви. Хотел бы я выпить с ней чаю, – улыбнулся Спица.

– Потрясающе!

– Тока эта история старше, чем ты думаешь. Она ж была ну никак не меньше двух сотен лет назад.

– Еще, еще! Давай еще! – закричала Глори и попыталась подняться на ноги.

Спица схватил ее за деревянную руку.

– ПОДОЖДИ!

Из полной камешков ладони он выудил старую изогнутую монетку.

– Ой, какая горячая, ух ты! – притворился Спица. – Холодные-то вещицы – они из прошлого, а такие вот, что обжигают, – из будущего. – Одним глазом он поглядывал на Глори и заметил, как пристально та смотрит на ржавую монетку. – Она принадлежала, чую… Ну то есть будет принадлежать, значится, одной такой доброй даме из города Интингтон. У ней будут рыжие волосы. А еще ж она будет такая богачка, что монеты будут прям сыпаться с нее во время ходьбы, ага, и вот эта-то упадет в реку. Это будет самая богатая женщина в мире. А все вот почему: в ее ювелирную лавку-то каждый день будет заходить сама королева. – Спица подумал, что на этом лучше бы остановиться. – Чистая правда, ну, – добавил он, услышав изумленный вздох Глори.

– Ты думаешь… Это может произойти…

– Да в мире ж все возможно. Так мама говорит, – сказал Спица. А потом нахмурился. В попытках возродить ее надежды он, кажется, забыл о собственных. – Мама-то наверняка не врала, тока я теперь думаю, что попасть домой из будущего, кажись, все-таки никак. – Он посмотрел на Глори, отчаянно надеясь, что она сейчас заспорит, утверждая, что его последние слова в корне неверны.

Глори моргнула три раза, больше не зная, что предложить Спице, и заметила, как его пальцы задрожали.

– Тогда покажи, как ты это делаешь. Как ты читаешь истории своих сокровищ. – Она стала копаться в гальке и призвала его заняться тем же в надежде, что так дрожь в его пальцах утихнет. Ей попался кусочек белого фарфора. – Миленько! – сказала она, когда, протерев его поверхность, рассмотрела голубые цветы.

– Положи-ка его на ладонь.

– Вот так?

– Да. Можно и в кулаке зажать, ну, если хочешь. Он тады станет холодным до боли, вот так и понятно будет про его возраст-то. Чем холоднее, тем, вишь, старее.

– Кажется, он уже прохладный, – сказала Глори, не понимая, тó ли она