Гюро и скрипка - Анне-Катарина Вестли

стаял, деревья выбросили почки и вот-вот готовы были распуститься. Из-под земли просунулись налитые соком ростки. Проснувшись от долгой подземной спячки, они нетерпеливо стремились выбраться к свету.

А дома-то! Дома Тириллтопена! Скажете, дома не могут выбрасывать почки и распускаться? На свой лад и они делали то же самое! Зиму многоэтажные корпуса простояли притихшие. Казалось, что они тоже зябко съёжились, люди почти не виделись друг с другом, потому что все поскорей спешили укрыться – мороз всех загонял в дома. Но едва солнышко начало пригревать, дома словно бы ожили. Балконные двери стояли раскрытые, жильцы повыходили на улицу, радуясь солнцу, и вывешивали на воздух свои вещички. На улице сразу стало людно, словно в Тириллтопене прибавилось народу. На самом деле было не так. Народу осталось столько же, сколько и было, только сейчас люди стали больше показываться на улице. За зиму Гюро прошла много уроков у Аллана, а Сократ прошёл много уроков у Гюро. Мешало только одно неудобство: Сократу приходилось играть на большой скрипке, которая досталась Гюро от папы. Всё было ничего, пока играть нужно было только на свободных струнах, но, когда пошли упражнения, в которых должны были участвовать пальцы левой руки, начались трудности. Руки у Сократа были ещё коротки, а пальчики слишком малы, чтобы дотянуться туда, где надо было зажать струну.

Несколько раз Гюро давала ему поиграть на своей скрипке, чтобы и он мог хоть немножко поупражняться. Но чаще всего на ней упражнялась только Гюро. Она уже начала развивать мизинец левой руки, и это давалось ей нелегко, потому что мизинец не привык делать что-то отдельно от других пальцев и ему трудно было находить нужные ноты.

Никто, кроме Тюлиньки, не знал, что Сократ играет на скрипке. Ведь они договорились хранить это в секрете до тех пор, пока он не научится играть вместе с Гюро маленькие пьески.

С началом весны на упражнения стало оставаться всё меньше времени, потому что с утра Гюро и Сократа так и тянуло на улицу. Сократ теперь уже не так боялся других детей, иногда в играх участвовало много детворы, иногда к Гюро и Сократу присоединялся только малыш-Ларс из корпуса «Ю». Игр было столько, что не знаешь, как и успеть во все поиграть. Иногда они прыгали через верёвочку, и тут пришлось очень кстати, что они были втроём: двое крутили скакалку, а один прыгал. Ещё играли в классики и катались на велосипеде на площадке перед магазином, изображая из себя взрослых. Они наблюдали за старшими ребятами, которые переговаривались сиплыми голосами. У старших были мопеды и мотоциклы, и они щеголяли друг перед дружкой, показывая, как умеют ездить на одном только заднем колесе. У тех, кто уже вырос, но всё ещё не дорос до мотоцикла, были велосипеды, и они тоже показывали, как могут ездить на заднем колесе. Наглядевшись на них, Сократ тоже начал было изображать из себя взрослого, поднимать на дыбы свой трёхколёсный велосипедик и разговаривать грубым голосом, но потом это у него прошло.

Дни стали длиннее, и Гюро проводила во дворе всё больше времени, и только, когда наступал вечер, вспоминала, что ни разу за весь день не брала в руки скрипку. Она порывалась достать скрипку из футляра, но мама не позволяла, опасаясь, что уже поздно, кто-нибудь из соседей хочет отдохнуть или просто побыть в тишине.

– Знаешь что, Гюро? – сказала однажды Эрле. – Мне кажется, ты должна сказать себе, что будешь заниматься в определённые часы. Например, с утра, когда я уйду на работу, как это было зимой. Тогда тебе не придётся всё время мучиться мыслями о том, что ты собиралась позаниматься, но так ничего и не сделала.

– Угу, – согласилась Гюро и на следующий день после завтрака достала из футляра скрипку, подтянула смычок и поупражнялась, как учил её Аллан.

Поделав упражнения, она стала сама подбирать мелодии. И вдруг припомнила одну, которую почти позабыла. Это была песенка, которую ей много-много раз пел перед сном папа. Песенка была немного печальная и не слишком быстрая, а главное, очень красивая.

Когда к ней пришёл Сократ, ему досталась только большая скрипка, Гюро так увлечённо упражнялась, что не смогла оторваться от своей.

– Скоро ты возьмёшь меня на урок к Аллану? – спросил Сократ. – Ты же обещала!

– В следующий раз я спрошу разрешения, – сказала Гюро.

– Хорошо, – согласился Сократ. – А дома я ничего не буду рассказывать. Скажу только, что поеду с тобой в город. Тогда никто не узнает, что я тоже играю.

– Да, – сказала Гюро. – Вот послушай, Сократ. Это – гамма.

– Та-та-та-та-та-та-та-та, – повторил Сократ.

– Правильно. А сейчас ты у нас выучишь гамму ля-мажор. Её легко запомнить, потому что она начинается на струне ля.

– Ля-а-а-а, – пропел Сократ. Уж что-что, а ля-то он знал!

Тут вдруг зазвонил телефон. Тюлинька ещё не пришла, поэтому Гюро сняла трубку сама.

– Это квартира дворника, слушаю вас! – сказала она, как Тюлинька.

– Здравствуйте! Позовите, пожалуйста, фру Андерсен, – ответили в трубке.

– Она ещё не пришла, – сказала Гюро. – Она придёт только в десять. Сначала ей надо позавтракать с Андерсеном, помыть посуду и всё такое.

– Ну да, – сказали в трубке. – В газете так и было написано. Я думала выйти пораньше. Ну что ж! Значит, не получилось. Я позвоню ещё раз попозже.

– Хорошо, – сказала Гюро.

В трубке щёлкнуло, и Гюро положила её на место.

– Знаешь, Сократ, – сказала Гюро. – оказывается, в газете написано, что кто-то должен позвонить Тюлиньке.

– Мама читала газету перед тем, как уйти на работу, – сказал Сократ. – Но она ничего такого не говорила.

Когда пришла Тюлинька, её встретили две любопытные мордашки.

Гюро заговорила первая:

– Тебе звонила какая-то тётенька, она сказала, что в газете было написано, что она должна тебе позвонить.

– Да, действительно, – сказала Тюлинька. – Только она позвонила слишком рано.

– А почему в газете сказано, чтобы она тебе позвонила? – спросила Гюро.

– Нет, не совсем так, – стала объяснять Тюлинька. – Понимаешь, дело в том, что мне нужна одна вещь, но ведь не всегда у человека есть деньги, чтобы купить что-то новое. Поэтому я написала в газете, что хочу купить не новую, а старую.

– Купить старую вещь? – удивилась Гюро.

– Ну да, – сказала Тюлинька как ни в чём не бывало.

Выражение лица у неё при этом было такое же, как всегда, но Гюро всё равно почувствовала, что она отчего-то волнуется.

В этот день Тюлиньке звонили ещё, и не один раз. Телефон то и дело звонил, Тюлинька брала трубку и разговаривала приглушённым голосом, так что было трудно расслышать, о чём она говорит.

– Подите-ка вы погулять на дворе, – сказала Тюлинька. – До двенадцати я должна сидеть на телефоне, так как в газете я написала, что меня можно застать с десяти до двенадцати.

– И ты всех их попросила позвонить? – не унималась Гюро.

– Я не думала, что их окажется так много, – сказала Тюлинька.

– Ты не хотела, чтобы дедушка Андерсен знал? – попыталась догадаться Гюро. – Это будет сюрприз для него?

– Не совсем так, – сказала Тюлинька. – Но он сегодня собирался пойти на причал. Как только настала весна, он каждый день стал туда ходить. В этом нет ничего странного, ведь он – бывший моряк. Поэтому я и написала, чтобы мне звонили сюда, я же здесь сижу, с вами.

Когда Гюро и Сократ собрались уходить, в дверь позвонили, на площадке они увидели женщину с пятого этажа.

– Вот уже час я пытаюсь дозвониться до дворника, – сказала она. – Скажите, неужели дворник Эрле висит на телефоне всё утро! Я думала, что у неё есть дела поважнее!

– Разумеется, – ответила Тюлинька. – Телефонные звонки принимаю за неё я, а сегодня их было особенно много. Так какое у вас к ней дело?

– Мне нужна помощь, чтобы повесить ящики для цветов, – сказала женщина. – Мне с такой тяжестью не справиться.

– Хорошо, я ей передам. Номер квартиры?

– Пятьсот пять, – сказала женщина. – Высаживать цветы ещё рановато, но мне нужно, чтобы всё было готово к тому времени, как настанет тепло. Муж так занят, что его не допросишься. Вот я и решила попросить дворника.

– Я уверена, что вы обратились по адресу.

Снова зазвонил телефон, и Тюлинька бегом бросилась в комнату.

– Да, спасибо, – сказала она. – Но, к сожалению, я уже остановила свой выбор на другом предложении. До свиданья.

Вволю наигравшись во дворе, Гюро и Сократ проголодались и вернулись домой за вторым завтраком. Пришла и Эрле. С утра она работала во дворе, окапывала кусты и деревья возле дома, так что пришла усталая и перепачканная в земле, но лицо у неё было довольное, Эрле любила работу на открытом воздухе.

– Ну как? Много набралось заявок? – спросила она.

– Да нет! – ответила Тюлинька. – Всего