Гюро и скрипка - Анне-Катарина Вестли

– Ишь, какая гордая! – сказал другой. – Смотри у меня! А вот я сейчас как возьму и засуну в сугроб твою скрипку!

Гюро ничего не ответила, только посмотрела. Тут, к счастью, вернулась Тюлинька. Она витала где-то далеко в своих мыслях и ничего не заметила.

– Как славно, что у тебя нашлась компания и ты была не одна, – сказала она.

Ребята промолчали. Гюро тоже не сказала ни слова, только покрепче прижала к себе скрипку. Не будет она ничего говорить про этих дураков. Ещё чего не хватало – про них разговаривать!

Когда они пришли домой к Гюро, мама как раз ставила варить картошку.

– Я должна передать тебе что-то важное, – сказала Тюлинька.

– Ох, – вздохнула Эрле. – Неужели опять кто-то звонил? Или тебя поймали на улице?

– Нет, – улыбнулась Тюлинька. – Дело в том, что сегодня вечером ты идёшь на концерт.

– На концерт? – удивилась Эрле.

– Ну да! – сказала Тюлинька. – Бьёрн тоже идёт. А Андерсен – нет. У него сегодня мальчишник.

– Мальчишник? – переспросила Эрле.

– Ну да, это я так называю их посиделки, – сказала Тюлинька. – На самом деле к нему придут два старых приятеля, с которыми он вместе плавал. Они любят посидеть в своей компании. А я приду к ним попозже.

– Ну, а Бьёрн? – спросила Эрле.

– Сперва он ответил «нет», – сказала Тюлинька. – Но, когда услышал, что вы с Гюро тоже идёте, согласился. У него сделалось какое-то странное выражение, и он буркнул что-то такое, что он к этому не привык, но тогда я сказала, что, значит, давно пора начать привыкать. Мы поедем не на машине, а на поезде. Тогда Бьёрну не придётся думать о парковке и тому подобных вещах.

– Ой, Тюлинька, как же ты умеешь обо всём позаботиться! – обрадовалась Эрле.

– Это не она, а Аллан придумал, – сказала Гюро. – Он первый подарил нам два билета.

– А я купила к ним ещё два, – сказала Тюлинька. – И все места рядом.

После ухода Тюлиньки Эрле сказала:

– Надо пойти, Гюро. Тюлинька хотела нас порадовать, и, может быть, побывать на концерте действительно будет интересно.

Вечером все вместе пошли на станцию. Гюро не сразу решила, с кем из троих идти за руку: держаться ли ей за Эрле и Бьёрна, но как же тогда Тюлинька? Поэтому она бежала впереди всех, потом возвращалась и, посмотрев на них, снова убегала вперёд. Ей вдруг стало до того радостно, как будто ноги вообще не касаются земли, а волосы развеваются сзади флажком: они у неё так отросли, что шапка их не закрывала.

– Побереги силы, – сказала Тюлинька. – Оставь немножко в запасе для концерта.

Гюро такой совет показался странным – разве нужны силы, чтобы тихо сидеть и слушать музыку?

На станции были люди, которые тоже ждали поезда, чтобы ехать в город, но их было не так много, как по утрам, так что в вагоне на всех хватило сидячих мест.

– Жаль, что Лилле-Бьёрн не поехал с нами сегодня, – сказала Эрле. – Ему бы тоже было интересно.

– Да, – сказал Бьёрн. – Но ему надо было сегодня ехать домой. Может быть, он скоро останется жить у меня, потому что его мама собирается надолго уехать.

– Наверное, он тогда будет ходить в школу в Тириллтопене? – спросила Тюлинька.

– Мы постараемся так и устроить, – сказал Бьёрн. – Иначе ему придётся слишком далеко ездить. Я думаю, он приедет к осени.

– Тогда ты и у него сможешь стать дневной мамой, – сказала Гюро Тюлиньке.

– Хорошо бы, чтобы после школы дома его встречал кто-то, с кем можно поговорить, – сказал Бьёрн. – А то у меня, бывает, за весь день не находится времени заглянуть домой.

Приехав в город, они пешком добрались до концертного зала. У входа они увидели толпу народа, а когда вошли, то попали в толпу в гардеробе: всем надо было раздеться и сдать пальто.

Женщины, которые принимали одежду, едва успевали развешивать её на крючки и выдавать людям номерки, чтобы каждый знал, где висит его вещь.

– Давайте держаться вместе, – сказала Тюлинька.

Она достала гребёнку и причесала волосы. Дождавшись, когда она закончит, они все вместе пошли в зал искать свои места. Тюлинька уже бывала тут прежде, поэтому она шла впереди, ведя за собой остальных, она отыскала нужный ряд и правильные места.

– Четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать, семнадцать – нам сюда, – сказала она. Она прошла к своему месту первая, за ней Гюро и Эрле, а самым последним Бьёрн.

Все, кто играл в оркестре, уже были на сцене. Сцена возвышалась над залом, где сидели Гюро и её спутники. Наверное, так сделано нарочно, чтобы всем было лучше видно музыкантов, и Гюро глядела туда во все глаза. Сначала она посмотрела на тех, у кого были скрипки, их было много, а затем посмотрела на тех, у кого были скрипки немного большего размера – альты. Ещё были там и совсем большие, они стояли на полу и назывались виолончелями. Потом там были всяческие духовые инструменты: кларнеты, гобои, фаготы, флейты, медные трубы, а ещё барабаны и литавры. Один большой инструмент с натянутыми сверху вниз струнами стоял на полу, он весь так и сверкал золотом.

– Это арфа, – объяснила Тюлинька.

– Уже началось? – спросила Гюро, потому что все заиграли на своих инструментах, но только так, как будто у каждого была своя мелодия, а вместе получалась какая-то неразбериха, в которой не было ни складу ни ладу. Наверное, музыканты ещё только настраивали свои инструменты и проверяли звучание.

Затем вошёл человек со скрипкой, но он не сел, а остался стоять, и люди при его появлении захлопали, а затем вошёл человек с дирижёрской палочкой. Он встал на небольшое возвышение, откуда его хорошо было видно всем музыкантам в оркестре.

И вот он поднял руки. Весь оркестр умолк, и вдруг началась музыка. Гюро даже немножко напугалась, уж больно много музыки на неё обрушилось, но потом произошло что-то замечательное. Музыка была повсюду, она наполняла воздух, как ветер. Гюро казалось, что ещё немножко – и она как пёрышко взмоет в воздух. На всякий случай она покрепче схватилась за маму и Тюлиньку. Потом она увидела, что Бьёрн тоже держит маму за другую руку: должно быть, и он испугался, что музыка унесёт его, как ветер.

Играли скрипичный концерт Бетховена, и сейчас я бы очень хотела, чтобы книга могла передавать звучание и читатель тоже это услышал. Если тебе когда-нибудь случится услышать по радио объявление, что сейчас будет исполнен скрипичный концерт Бетховена, ты тоже сможешь его послушать точно так же, как Гюро. Гюро слушала и вдруг поняла, чтó значили слова Аллана, когда он говорил про красивое и чистое звучание. Перед человеком, который играл на скрипке, даже не было нот. Иногда он играл с закрытыми глазами. И хотя он стоял отдельно, и он, и дирижер, и оркестр играли так слаженно, как будто у них одно дыхание.

Когда музыка кончилась, сначала было совсем тихо, а потом разразилась буря аплодисментов. Все вокруг хлопали в ладоши, а Тюлинька махала платочком и кричала «браво!». Гюро не махала, но тоже хлопала и глядела на человека, который играл на скрипке. У него был такой вид, точно он только что очень быстро пробежал очень длинную дистанцию. По лицу у него стекали капельки пота, он отёр их платком и всё время кланялся и кланялся, потом пожал руку дирижёру и одному человеку из оркестра, который играл на скрипке, ещё раз поклонился и ушёл. Но ему пришлось выйти ещё раз, и тут ему стали дарить цветы, и все вокруг хлопали и хлопали.

После этого наступил антракт, и Тюлинька сказала:

– Пожалуй, на сегодня с нас хватит. Во втором отделении будут играть симфонию, но на первый раз этого будет многовато для ушек Гюро. Да и время уже позднее. Так что лучше уж мы пойдём, в следующий раз останемся подольше.

– Да, – согласилась Эрле. – Это было так замечательно, Тюлинька! Я и не знала, что может быть такая красота! Слушать музыку в том же зале, где играют музыканты, – это действительно что-то особенное.

Они поехали домой, и Гюро почти всю дорогу молчала. Она боялась заговорить, чтобы музыка не улетучилась.

Но музыка не улетучилась. Она сопровождала Гюро всю дорогу и осталась с ней, когда Гюро легла в постель, и продолжалась даже во сне.

Тюлиньке звонят по телефону

В Тириллтопен пришла весна. Земля почти всюду освободилась от снега. Остатки его ещё белели в тенистых местах и в лесу, но на дорогах он