Смертельная миссия в Хайларе - Галина Алексеевна Беломестнова

– Вот предатели! Хотели открыть второй фронт, – не сдержался Егор.

– Хуже. Они хотели на законном основании отдать всю Восточную Сибирь и Дальний Восток под протекторат Японии, как в свое время было сделано с Кореей, – возразил преподаватель. – Поэтому помните, вы идете в чужую страну с другими законами и обычаями.

– Не новички, за линией фронта бывали, – хмуро ответил Краснов.

– Верю. Но здесь ситуация другая, чем на Западном фронте. В Барге войны не было и русское население японцы не притесняли так, как притесняли немцы наше население на оккупированных территориях. Там, в Барге, к большевикам мало кто относится лояльно. Вы должны это помнить каждую минуту.

Преподаватель вернулся к карте и, показывая указкой города, продолжил лекцию:

– В Барге построено два особо охраняемых объекта – Маньчжуро-Чжалайнорский и Хайларский укрепрайоны. Кроме того, в Хайларе имеется жандармский отряд и японская военная миссия, так называют свою разведку и контрразведку японцы для конспирации. Она обладает опытными кадрами и агентурой в гостиницах, харчевнях, вокзалах, транспорте, на всех возможных путях движения разведчиков.

– Опытные, опытные, а сведений вы собрали о них достаточно, – не удержался от замечания Краснов.

– Не одному тебе, лейтенант, приходилось бывать за кордоном, – жестко глянул на него Мамаев.

– Вокруг вас будет русская речь, но вы не должны обольщаться, случайно, невпопад сказанное слово может вас выдать, – продолжил лекцию Клетный, не обращая внимания на перепалку. – Вы должны забыть, кем вы были. Учитесь говорить, действовать и мыслить, как велит ваша легенда. Умение перевоплотиться, стать тем, кем являешься по документам, поможет выжить в любой ситуации. Никогда не теряйте самоконтроля, в противном случае провал почти неизбежен.

Лекция продолжалась три часа. И хотя все, кроме Комогорцева, были далеко не новичками в разведке, слушали Клетного очень внимательно. В завершение он сказал:

– Каждый эмигрант в Маньчжоу-Го по достижении семнадцати лет заполняет регистрационную анкету, отвечая на тридцать вопросов, после этого ему выдают личную книжку с фотографией. Возьмите анкеты и заполните их согласно вашей легенде. Заполненные листы отдадите товарищу Григорову.

Падь Урулюнгуй

Степь с ее однообразной безграничностью изнуряла, давила одиночеством. Илье хотелось закрыть глаза и очутиться на шумной улице родной Москвы. Увидеть толпы людей на площадях, бульварах, услышать трамвайные звонки, шорох автомобильных шин по асфальту. После победы ему не удалось побывать дома, увидеть мать и сестру. Его опыт, накопленный в борьбе с немецкой разведкой, понадобился на Дальнем Востоке. В июле сорок пятого вместе с полевым штабом Украинского фронта он прибыл в этот забытый богом и Родиной край.

– О чем задумались, лейтенант Краснов? – окликнул его командир отряда.

– Как и было приказано, отдыхаю после ночного марша, товарищ капитан. – Отряхнув галифе, Краснов поднялся с небольшого, поросшего типчаком взгорка.

– Пять часов отведено для сна, а вы на солнышке загораете. Отчего не спите? – подавая открытую пачку папирос, спросил Мамаев.

– Про дом вспомнил, мать и сестру давно не видел, – разминая в пальцах папиросу, ответил лейтенант.

– Ваше дело я читал, а поговорить за это время так и не удалось. Вы четыре года на фронте, орден Красной Звезды, медаль «За отвагу» – и до сих пор лейтенант?

– В сорок первом служил в батальоне разведки. Отправили с группой в тыл к немцам склады взорвать. Задание мы выполнили, только ребята из моего взвода все полегли. Наши войска тогда стремительно отступали, я вернулся в полк с большим опозданием и один. Начальник особого отдела посчитал меня перебежчиком, а ребят назвал дезертирами, врагами народа. Не выдержал я, кинулся в драку. От трибунала спасло то, что друг отца заступился и забрал меня в контрразведку. Но биографию себе я подпортил.

– Ясно, – коротко промолвил капитан. – Пошли в землянку, пора народ поднимать, а то проспят и каши на раздаче не получат.

* * *

В конце июля их отряд передислоцировался вместе с частями стрелковой дивизии из Даурии в район Урулюнгуя.

В распоряжении отряда оказались две землянки, расположенные в небольшом распадке. В одной из них разместились офицеры, во второй женщины, водители устроились в кузове полуторки. Улучшая быт, Алексей и Егор соорудили возле землянок покрытый травой навес, раздобыли доски и сколотили стол и лавочки.

Каждое утро военврач Котова и санитарный фельдшер Синицина в сопровождении отделения охраны выезжали к границе, брали пробы воды, почвы, а после обеда медики работали с собранным материалом. Другая часть отряда готовилась к основной операции.

Туман над речкой Урулюнгуй уже развеялся, солнце припекало вовсю. В высоком прозрачном небе пел жаворонок. Безмятежный покой разливался над степью, и не верилось, что ночью здесь стоял рокот танков и гул машин. Мамаев шел следом за Красновым, размышляя над его рассказом. Почему он поведал ему о своем конфликте с начальником особого отдела? Намекал на высокие связи в Управлении контрразведки? А может, прорвалась давно накипевшая обида? За две недели в Даурии он убедился, что члены группы отлично подготовлены. Однако Краснова в отряде невзлюбили, хотя между собой забайкальцы ладили, порой даже очень. Семен усмехнулся, вспоминая канун их отъезда из укрепрайона.

* * *

В тот день у Фроси был день рождения – двадцать лет. Егор и Антонина уговорили его сделать для нее праздник. Для застолья можно было попросить у военврача спирта, но связываться с принципиально-вредной Черных он не стал и отправил Лешку в гражданский поселок за самогоном. Баир напросился идти с ним.

По случаю военных учений участковый милиционер в гражданском поселке прошелся по всем известным ему как свои пять пальцев самогонщикам и строго-настрого предупредил о наказании за спаивание солдат гарнизона. Но раздобыть литр заветного напитка на всю компанию им все-таки удалось. В предвкушении праздника они торопливо шагали в расположение части. Баир нес бутылку, аккуратно прижимая ее к груди. Солдаты завернули за поворот и неожиданно столкнулись с комендантом, ехавшим на эмке в сторону поселка.

– Расин! – охнули они хором, понимая, что Ефим Исаевич сейчас отберет самогонку.

Ничего лучше не придумав, Баир опрометью бросился к огромной луже на дороге, которая никогда полностью не высыхала, и забрел в нее по колено. Лешка застыл столбом, наблюдая за происходящим.

– А ну-ка, иди сюда, подлец! – подступив к луже, приказал полковник, солдат отрицательно покачал головой и отступил на два шага назад.

– Да я тебя на губе за неподчинение сгною! – обозлился Расин. – Ты у меня до демобилизации там не доживешь! – закричал он.

Онемевший Лешка наблюдал за тем, как он расстегивает кобуру и шарит в ней в поисках пистолета. «Сейчас