Морской царь - Евгений Иванович Таганов

Водяные часы показывали три часа ночи, когда шесть пращниц, мощно разворачивая свои коромысла, принялись засылать на пятьсот-шестьсот шагов по четыре пуда камней, многие из которых попарно были связаны волосяными верёвками, что делало их особенно смертоносными.

В полной темноте падающие с неба камни, горшки и мешки с песком произвели именно тот эффект, на который рассчитывал Дарник. В лагере мгновенно вспыхнула паника, даже за полверсты слышны были вопли и крики мечущихся там людей. К ним добавилось и жалобное лошадиное ржание.

— В бой ни с кем не вступать. Ваша цель — только кони. Но если всё же будут стычки, крепко помнить, что только двое на одного — никак не иначе, — в последний раз озадачил бравую ребятню Рыбья Кровь.

Первые захваченные лошади стали поступать уже через каких-то полчаса. Юнцы выскакивали к освещённым масляными светильниками воротам стана, бросали ратникам аркан с добытым скакуном, хватали новый аркан и уносились снова в темноту.

Поднявшись на смотровую вышку, князь не столько всматривался, сколько вслушивался в происходящее в кятском лагере. Звуки были вполне обнадёживающие.

Когда стало чуть рассветать, вдали показался большой, конников в двести, отряд, мчащийся с метательными дротиками и мечами к пращницам. Корней с Радимом немедленно усадили на коней полсотни катафрактов и две сотни конников. Но встречная атака не потребовалась. Подпустив арабов на двадцать сажений, два десятка камнемётов дала залп каменными «яблоками» и железными «орехами», одновременно сто лучников за спинами щитников выпустили по три стрелы, а кутигурские пращники взмахнули своими ручными коромыслами. Передние ряды арабов вместе с лошадьми посыпались на землю. Из ворот уже грозно выезжали и строились катафракты и конники.

— Стоять на месте! — послал им приказ Дарник.

Потеряв добрую треть своего отряда, арабы развернулись и поскакали прочь.

К фоссату, между тем, доставляли уже пленных. Кони-то кони, а как юнцам не схлестнуться с настоящими воинами. В качестве оправдания каждого араба вели по двое юнцов: один тянул аркан, а другой грозно махал кистенём вблизи головы пленного. Причём, из девятнадцати человек семерых захватили юницы. Ещё с десяток раненых перед колесницами арабов доставили лучники.

Одним из пленников юниц был худенький черноволосый мальчишка лет тринадцати, он громко и повелительно что-то кричал то по-арабски, то по-согдийски.

— Говорит, что он Кадир, сын кятского эмира и требует, чтобы с ним хорошо обращались, — перевёл Ерухим.

— Ну раз требует, то будем повиноваться, — под смех воевод заключил князь и сделал знак Корнею заняться крикливым пленником.

Пользуясь наступившим затишьем, дарпольцы собирали выпущенные камни и стрелы, а лекари перевязывали тяжелораненых воинов противника.

— Сто восемь коней, — доложил о добыче Радим. — Но почти все без сёдел. Из юнцов никто не погиб, нет даже раненых.

Потом к фоссату потянулись переселенцы, их было от трёхсот до четырёхсот человек, почти все мужчины, юноши и старики, явно не воинского сословия, одетые в ватные разноцветные халаты. Ими предводительствовали несколько бородатых старейшин. Дарник принял их за воротами стана, чтобы сумятица не возникла уже в собственном фоссате. Кятцы рассказали, что все арабы, отступив, сосредоточились позади их лагеря и теперь они не знают, как им быть: оставаться на месте или переходить в хазарский стан. Дарник их не поправлял — пусть пока будет «хазарский стан». Попросил только всех коней, верблюдов и ишаков переселенцев вместе с запасами воды перевести ближе к фоссату:

— Тогда арабы не смогут у вас никого забрать. Если кого погонят пешком, это сделает их медлительными и неповоротливыми. И мы всегда сумеем их догнать и всё отбить.

Заодно предостерёг кятцев от попыток проникнуть в фоссат — он только для самих дарпольцев.

Арабское войско тем временем приходило в себя. Собравшись в одном месте позади переселенцев, оно какое-то время готовилось к боевым действиям, но видя, что их больше никто не атакует, а самим нападать на закрытого повозками противника не с руки, некоторое время просто выжидало, давая возможность яикцам войти в лагерь кятцев и устроить там грабёж. Когда и этого не случилось, то ничего не оставалось, как снова вступить в переговоры. На этот раз к их, подъехавшей на безопасное расстояние группе, отправился один Ерухим, чтобы пригласить в княжеский шатёр. Чуть поколебавшись, трое вчерашних переговорщиков приняли приглашение князя.

Дарник сперва хотел принимать гостей в присутствии воевод, но видя их слишком весёлое настроение, всех выгнал вон, оставив в шатре лишь Корнея, Радима и Наку.

— Нечего тут ухмылки строить, мы ещё никого не победили.

Едва гости вошли в шатёр, Дарник счёл нужным извиниться:

— Прошу прощения за ночную стрельбу моих воевод — они столько времени тащили с собой камни для камнемётов, что когда вы отказались о чём-то договариваться, решили избавиться от этого лишнего груза. Все ваши раненые воины, как следует, перевязаны и как только вы пришлёте за ними свои арбы, они сразу будут вам возвращены. Убитые, разумеется, тоже.

Переговорщики почувствовали себе уверенней от его любезного тона.

— Вы не только стреляли, но захватили наших коней и воинов. Как быть с ними?

— Это будет зависеть от того, как мы договоримся о переселенцах.

— Если мы отдадим половину преступников и часть денег, то вы нам возвращаете и коней и пленных? — решил уточнить Ислах.

— Не совсем так. У вас слишком хорошие кони, и мои ратники считают их своей законной добычей. Ваших воинов мы конечно вернём, но не сейчас. Мы их отпустим, когда придём в нашу восточную крепость. Если отпустим сейчас, вы обязательно на нас нападёте. — Рыбья Кровь широко, почти дружески улыбнулся.

— Разве вам после ночного нападения можно верить? — резонно усомнился визирь.

— Хотите сражаться — будем сражаться, — пожал плечами князь.

— Среди этих воинов был один юноша, нельзя ли вернуть сейчас хотя бы его.

— Он утверждает, что он сын вашего эмира.

Ислах досадливо поморщился.

— Можем ли мы его увидеть?

— Конечно, — разрешил Дарник и кивнул воеводе-помощнику.

Пока Корней отсутствовал, гости угрюмо молчали, Нака исподтишка их рассматривал, Радим поигрывал кулачной скобой, а князь прикидывал, как быть дальше.

Рядом с шатром послышались шаги, и в шатёр следом за Корнеем вошёл Кадир и две юницы, захватившие его.

Ислах коротко переговорил с подростком на арабском, потом повернулся к князю:

— Какой выкуп ты хочешь за него?

—