Лахайнский полдень - Алексей Анисимов

– Иногда судьба странно распределяет чувство долга. Есть люди, рожденные в самурайской семье, но отказывающиеся от меча. И есть те, кто пришел со стороны и всё равно носит его в сердце… – Кимитакэ говорил очень осторожно, но фактически это значило: «Даже, ты, иностранец, куда больший патриот, чем был мой брат».

Он на минуту прервался и, явно передумав продолжать болезненную тему, заговорил уже иным тоном:

– Я хочу еще раз выразить благодарность за твой мужественный поступок. Ты достоин стать частью рода Йокой. Прими мое прошение взять нашу фамилию.

Асахи не ожидал такого предложения, но виду не подал. Лишь сдержанно поклонился Кимитакэ – жест, в котором смешались благодарность и согласие.

– И еще, – продолжил Кимитакэ. – Я не стану забирать катану. Она твоя. Себе я оставлю вакидзаси.

В голове Асахи мелькнула мысль: даже в материалах полицейского дела право на оба меча уже закреплено за ним, ведь завещание Токиари Кимитакэ сам передал следователю. Но он не стал заострять на этом внимание. Торжественность момента не стоило сбивать лишними словами. Поэтому он скромно промолчал.

– Я хотел сказать также, что вместо второго меча ты можешь выбрать что угодно из имущества брата, – добавил Кимитакэ.

Вот это действительно было тем, чего Асахи сильно желал.

– Я бы очень хотел забрать дневники Учителя, – без промедления сказал он. – И… – он помедлил, – каллиграфию «Человек» кисти отца.

Кимитакэ, не ожидавший такой скромной с материальной точки зрения просьбы, на мгновение задержал на собеседнике удивленный взгляд, но быстро пришел в себя и с легким поклоном ответил:

– Конечно, ты можешь их забрать. Что-то еще?

– Кимитакэ-сан, при всем уважении к вашей семье… – Асахи чуть замялся, а затем поправился: – …к нашей семье. Мечи нужны мне не для себя, а чтобы выполнить последнюю волю отца: очистить их от скверны, которая сгубила многие души и в семье Йокой, и во всей стране.

– Да, именно так считал мой брат, – резко перебил Кимитакэ. – Он верил, что меч способен подчинить душу хозяина. Я убежден в обратном: мужчина без оружия не годен ни для своей семьи, ни для своего народа, ни для своего императора. Даже в современном мире! И это непатриотично – пренебрегать такими важными символами нашей нации, как самурайские мечи. – Он слегка подался вперед, в голосе прозвучала жесткая уверенность: – Уверяю, я смогу совладать с ним. Клинок будет в надежных руках. Только так мы сможем вернуть Японии былое величие!

Асахи заметил, как пальцы Кимитакэ чуть сильнее сжали фарфоровую чашку с чаем. Легкое, почти невидимое движение, но в нем чувствовалась окончательное: вопрос был решен задолго до разговора и не в его пользу. Он не нашел, что возразить. Тем более что в глубине души всё яснее начинал ощущать нечто близкое к убеждениям Кимитакэ.

Тот поднялся. Само движение было сдержанным, но в нем уже звучал знак: встреча окончена. Они обменялись поклонами, и Кимитакэ вышел на улицу, где его в тени крыльца терпеливо ждал сын.

В следующий раз они встретились незадолго до отъезда Асахи. Кимитакэ пришел вечером, один. Он не стал заходить внутрь и сразу достал из нагрудного кармана плоский конверт. Держа обеими руками, вежливо, почти церемониально, протянул его Асахи.

– Здесь благодарность тебе, – сказал Йокой-младший ровным голосом. – Ты сделал свою работу, выполнил обещание позаботиться обо мне, которое дал брату. Так, наверное, я могу отблагодарить тебя по справедливости. – И добавил: – Теперь ты свободен от обязанности оберегать меня и мою семью.

– Хозяин прогоняет своего слугу… – усмехнулся Асахи, принимая конверт. – Выходит, я теперь как ронин – оставшийся без господина воин.

Кимитакэ позволил себе легкую улыбку:

– Нет, считай, ты – одинокий самурай, не запятнавший свою честь. Я уверен, ты еще принесешь пользу отечеству.

Они попрощались. Когда Кимитакэ-сан ушел, Асахи открыл конверт. Внутри лежал банковский чек на десять миллионов йен. Он долго смотрел на него, но цифры не складывались в реальную сумму. Почти сто тысяч долларов… Но он провел за решеткой мучительные дни, готовясь к худшему, взял на себя чужую вину, а теперь… Это напоминало сделку. Он не ждал благодарности, и точно не в таком виде.

Асахи медленно сложил чек, как простую бумагу. Пустота внутри стала больше: так вот что значит для Кимитакэ гири – не долг, не честь, а просто платеж «по справедливости». Даже слово-то выбрал такое… аккуратное, удобное. Асахи чувствовал себя не освобожденным, а… списанным.

За окном сгущались сумерки, и тень из дверного проема легла на татами, оставив его в полумраке. Чек лежал на ладони, легкий, почти невесомый. Но в этот момент он ощущался тяжелее любого меча.

Глава 5

Деньги от Кимитакэ легли в ладонь тяжело – и по сумме, и по смыслу, – но оказались очень кстати. Последние месяцы, проведенные в доме Учителя, Асахи мысленно возвращался к одной и той же задаче: добраться до острова, не привлекая внимания, и тайно доставить туда катану. И каждый раз это выглядело невозможным.

Первое, что вставало на пути, – Курояма, чье присутствие он ощущал даже в темноте дома. Из-за него поезд, самолет и паром отпадали сразу: для покупки билета требовались документы, а это значило, что информация о нем окажется в руках тайной полиции. Асахи не мог забыть, как Курояма каким-то образом узнал даже про рёкан, где он останавливался в свой первый отпуск в Кумамото. Мысль эта каждый раз сжимала сердце: если Куро нашел его тогда, то сможет и сейчас.

Перевозка меча в общественном транспорте сама по себе была рискованной затеей: одно лишь появление с таким грузом на вокзале или в порту нарушало закон и неизбежно привлекло бы внимание полиции и служб безопасности. Но самым серьезным препятствием оставалось другое – Асахи не имел ни малейшего представления, как проникнуть на военную базу на Исигаки.

Неделями он перебирал в голове варианты и каждый раз натыкался на глухую стену. В конце концов он понял: решить всё в одиночку не получится. Оставался один человек, к которому он мог обратиться без опаски, – Хиротоши. Если быть честным, Асахи всё реже воспринимал его как обычного человека. Скорее как доброго духа, что появляется именно тогда, когда становится трудно.

Он решился и набрал номер. Услышав, что у Асахи есть деликатная проблема, Хиротоши не стал задавать лишних вопросов, лишь коротко ответил и уже на следующий день стоял на