Тигран Великий - Тигрис Рафаэль

в полном расцвете сил – от 25 до 35лет. Это самая сильная прослойка, способная вовремя подстраховать молодых. Гастаты знают, что у них за спиной стоят опытные принципы и это чувство придаёт уверенность. И, наконец, триарии – ветераны былых войн. Самые опытные вояки. Они идут в последнем ряду и вступают в бой лишь в самых безнадёжных ситуациях. Когда говорят, что в сражении участвовали триарии – это означает, что произошла тяжёлая битва. Каждая из трёх линий делится на тактические подразделения – когорты и манипулы, состоящие из 100 воинов. Эти подразделения в бою постоянно взаимодействуют друг с другом. Их командиры подают сигналы с помощью свистка. Выискивая слабые места, они сразу вклиниваются в строй неприятеля, расчленяя его и добивая поодиночке. Армянская армия, вероятнее всего, атакует старым эллинистическим способом – строем македонской фаланги. Такая стратегия безнадёжна устарела. Римляне это поняли, когда Ганнибал стал наносить им сокрушительные поражения. Этот полководец из Карфагена впервые применил двусторонний фланговый охват противника. Поняв, в чём преимущество, римляне быстро переняли его стратегию. Ганнибал был повержен и бежал. Кстати, он скрывался у армянского царя Арташеса.

– Петроний, тебя послушать, так ты такой образованный. Неужели в Риме имеется столь богатый опыт по военной истории? – удивился я.

– Конечно, – ответил Юлиан, – в библиотеках Рима ты найдёшь подробные описания всех известных сражений. По крупицам римские историки собирали сведения о прошедших боях и предавали пергаменту. Любой командир или даже просто легионер может свободно ознакомиться с их трудами и затем применить познания на практике. У нас даже есть военные теоретики, которые обобщают и анализируют исторический опыт во благо будущих побед. А теперь скажи мне, Соломон, может ли такую хорошо подготовленную армию напугать пара-тройка боевых слонов, или всадники с копьями на упрямых верблюдах, или одетая в железо тяжёлая конница?

Я призадумался. Военная стратегия была для меня новой наукой, и ответить однозначно на поставленный вопрос было сложно.

– Скажи мне, Петроний, когда на пешие легионы будет мчаться большой отряд одетых в сверкающие доспехи всадников, кто, по-твоему, одолеет? – ответил я вопросом на вопрос, – Они же просто растопчут твоих начитанных солдат и все дела.

Юлиан хитро посмотрел на меня и начал беззвучно смеяться.

– Какой ты у нас горячий, Соломон! – произнёс он с улыбкой, – В молодости и я был таким же. Ладно, скажу тебе как бывалый вояка. Чтобы выдержать напор тяжёлой конницы, необходимо обладать изрядным хладнокровием. Теоретически, если конь всё-таки решится прыгнуть на копья, то непременно погибнет. Но надо быть очень смелым, чтобы суметь устоять перед ним. Справедливости ради, доложу тебе, что армянская конница, воевавшая на стороне персидского царя Дария против Александра Завоевателя, смогла смять его правый фланг, и только решительные действия македонского царя предотвратили поражение.

– Ага, значит, ты признаёшь силу армянской конницы?

– Конечно, признаю, но это не значит, что я не знаю, как её обезвредить.

– Ну и как бы ты поступил?

Римлянин сразу стал серьёзным. Мне даже показалось, что черты его лица приняли хищное выражение.

– Как бы я поступил, говоришь? – переспросил он холодно. И добавил, уже зловеще, – Я бы заманил её в ловушку.

Заинтригованный, я собирался подробнее расспросить бывшего вояку, но в это время моё обоняние уловило знакомый дымно-цветочный аромат. Так могли пахнуть только индийские волосы армянской царевны. Я обернулся и увидел улыбающуюся Сати. Увлечённый интересным разговором, я и не заметил, что за нами кто-то наблюдает.

– Говорят, ты хороший стрелок, Соломон? – произнесла она, – Кто тебя научил этому?

– Прости меня, Сати, за тогдашнюю оплошность! – воскликнул я, – Я увидел в толпе своего заклятого врага и побежал за ним.

– Тебя, Соломон, я давно простила, – ответила девушка. – Прошлое тревожит твою душу и не даёт увидеть настоящее. В том, что случилось, – моя вина, моя карма.

– Карма? – удивился я, – что это такое?

Сати посмотрела мне пристально в глаза.

– Пошли со мной, – сказала она решительно, – я хочу тебе кое-что показать.

Мы вышли из школы и направились к городским стенам. В дальнем углу была маленькая калитка. Она открывалась в слоновник и в индийскую деревню.

– Пока ты не увидишь мой мир, никогда не поймёшь, что такое «карма», – произнесла Сати и отворила калитку.

Это был маленький островок Индии, попавший, волею царя Тиграна, в армянскую страну. Одетые в чалму коричневые индусы, женщины, обмотанные в разноцветные ткани с голыми пупками и с замысловатыми причёсками.

– В Индии не принято стричь волосы. Это страшный грех, – пояснила Сати.

Жители деревни радостно приветствовали нас. Сати всем улыбалась и отвечала на непонятном мне языке. Было видно, что она здесь частый и желанный гость. В воздухе стоял острый запах пряностей, который щекотал ноздри и разжигал аппетит. Хотя нас все приглашали отведать пищу, Сати не отвлекалась и шла дальше. Наконец, мы подошли к загонам для слонов.

Я, впервые видевший этих животных, был поражён их размерами. Толстые, массивные ноги, длинный хобот, изогнутые бивни и большие широкие уши, – всё это внушало не только чувство страха, но и уважение.

«Эти исполины легко смогут разогнать целое войско», – подумал я и представил весь ужас, который постигнет любого при виде несущихся с трубным рёвом огромных толстоногих животных. Ради этого стоило содержать целую деревню и слоновник в придачу.

Слоны находились в специальном загоне, огражденном стеной из брёвен. Увидев Сати, самый крупный слон – по-видимому, вожак – приподнял хобот и издал сильный трубный рёв. Сати, ничуть не испугавшись, смело миновала заграждение и, к моему ужасу, вошла в слоновник. Вожак медленно подошёл к ней и положил хобот ей на плечи. Девушка, в свою очередь, принялась гладить его. Её ладонь периодически оказывалась у отверстия хобота, откуда с шумом исходил слоновий дух.

– Хати знает меня с детства, когда ещё жива была моя мать, – сказала Сати, – подойди сюда, Соломон. Не бойся.

Мне не очень хотелось ей подчиниться. Мысль о том, что придётся стоять рядом с двигающимися живыми колоннами, приводила в смятение. Однако я вспомнил недавние слова Петрония о добродушии слонов. Самолюбие взяло верх, и я скрепя сердце переступил черту загона. Вожак никак не отреагировал на моё появление и продолжал общаться с Сати.

– Смотри, какой Хати сильный и добрый, – сказала Сати, хлопая по хоботу, – он никогда без причины не сделает зла.

Она взяла мою ладонь и подвела к отверстию хобота. Сильная тёплая струя воздуха согрела мои пальцы. Слон начал ощупывать мою кисть, будто старался запомнить её форму.

– Правда, приятно? – спросила Сати.

– Да, конечно, – не совсем охотно согласился я.

– Он такой добрый, а его заставляют воевать и