Дикие кошки Барсума - Геннадий Петрович Авласенко

не было тут к началу боя, – проговорил, вернее, процедил сквозь зубы капрал. – Вопрос лишь в том, куда они могли подеваться? Не могли же они просто просочиться через все наши кордоны… такое, вообще, невозможно!

– Это же «дикие кошки»! – возразил капралу один из десантников. – Для них возможно всё!

После этих слов все десантники загомонили разом.

– Так уже и всё?!

– Мы, кажется, тоже кой чего стоим!

– Подождите! – Свенсон всё никак не мог придти в себя от этой неожиданной информации. – Выходит, они вновь нас обдурили?!

* * *

– Они обдурили нас! – визгливо выкрикивал худощавый, бегая по комнате из угла в угол. – Они вновь обвели нас вокруг пальца, эти… эти…

Замолчав на полуслове, он остановился напротив угнетённо молчавшего резидента.

– Это твоя вина, Ливски! Твоя и ничья больше!

Выкрикнув эту обличающую фразу, худощавый вновь принялся бегать по комнате.

– Да успокойся ты! – мрачно буркнул толстяк. – И сядь лучше, не маячь перед глазами!

– А это не твоё собачье дело! – вызверился на толстяка худощавый. – Не тебе составлять отчёт в Центр о происшедшем, а мне!

– Ну, ты составишь! – криво ухмыльнулся толстяк. – Ты на такие дела мастер!

Остановившись, худощавый некоторое время молча смотрел на толстяка.

– Что ты этим хочешь сказать? – не проговорил даже, прошипел он.

– Да только то, что в этом своём отчёте ты все перевернёшь с ног на голову! – принял вызов толстяк. – Ты сделаешь единственно виноватыми в этом неудачном штурме нас с резидентом, и, конечно же, ни словом единым не обмолвишься, что сам горой стоял за силовое решение этой проблемы!

– Не надо! – закричал худощавый, нервно помахивая перед самым носом толстяка длинным узловатым пальцем. – Не надо перекладывать с больной головы на здоровую! Я стоял за полное и немедленное уничтожение ангара со всеми, кто там находился, а вовсе не за этот идиотский штурм! Но там же были твои потенциальные покупатели… вот почему ты меня и не поддержал с самого начала! И что в результате?! Где они теперь, эти твои покупатели?

– Там же, где и твои! – огрызнулся толстяк.

– Господа, господа, успокойтесь! – примирительно зашептал маленький. – Криком делу не поможешь!

– Этому делу ничем уже не поможешь! – всё никак не желал успокоиться худощавый. – Мы сели в лужу, господа, в огромную зловонную лужу, и я даже понятия не имею, как мы будем из неё выбираться!

Он вновь принялся мерить торопливыми шагами комнату и вдруг, неожиданно изменившись в лице, застыл на месте, словно остолбенелый. Маленький представитель Центра тоже поспешно поднялся с места, вслед за ним, не менее поспешно, вскочили толстяк и Том Ливски, при этом они столкнулись, с грохотом повалив на бок тяжёлое металлическое кресло. Но на грохот этот никто даже внимания не обратил, все встали по стойке «смирно», словно солдаты на параде, расправив по возможности плечи и максимально втянув животы. У толстяка, впрочем, последнее получилось не очень…

Холин, всё это время скромно и неподвижно сидевший возле чёрной матовой стены (которая при необходимости могла превращаться в огромный экран), с интересом вслушивался в перебранку высокого начальства и потому не сразу даже понял, в чём, собственно, дело. Потом он оглянулся в сторону входной двери и тоже торопливо вскочил с места.

В дверном проёме стоял ещё один представитель Центра, и Холин как-то сразу понял, что это РАДЖА. Понял, не по одежде того, кто стоял сейчас возле входной двери, ибо одет РАДЖА был достаточно просто и даже, можно сказать, скромно. Определить его настоящий ранг помогло Холина то почтение, перемешанное с раболепством, с которым все присутствующие смотрели сейчас на высокого гостя.

Высокий титул РАДЖИ имели лишь наиболее значимые и влиятельные руководители ФИРМЫ. Если верить слухам (а не верить им у Холина не было никаких совершенно оснований), этот титул носили одновременно не более двух десятков человек, при том, что общее численность сотрудников ФИРМЫ достигала двух миллионов.

Представитель ФИРМЫ столь высокого ранга никогда ещё не наведывался на Агрополис, и Холин ощутил вдруг какое-то странное внутреннее волнение. Хотя… ему чего волноваться, мелкой сошке? Пускай начальство волнуется… да оно и волнуется, ещё как волнуется!

А РАДЖА, окинув бесстрастным взглядом холодных, бледно-голубых глаз всех присутствующих по очереди, медленно подошёл к столу, сам поднял кресло, поваленное впопыхах толстяком и резидентом.

– Ну? – проговорил РАДЖА, неторопливо усаживаясь в кресло. – Что тут у вас?

Голос его прозвучал лениво и даже безразлично, но все присутствующие невольно содрогнулись при первых же звуках ленивого этого голоса.

– Я… мы… – Худощавый смешался, замолчал, взглянул на толстяка, словно в ожидании помощи, но тот в его сторону даже не смотрел, не сводя преданного взгляда с сидящего за столом РАДЖИ. – Я сейчас всё объясню! Дело в том, что я… то мы…

– Что вы с треском провалили это дело? – закончил за него РАДЖА. – Да или нет?!

Ничего на это не отвечая, худощавый вновь посмотрел на толстяка.

– Разрешите мне всё вам объяснить, – начал, было, толстяк, но РАДЖА резко его перебил.

– Объяснять вы будете не мне!

РАДЖА замолчал и, подняв кверху ненатурально длинный указательный палец с позолоченным ногтем, добавил после небольшой паузы:

– Там вы всё будете объяснять!

Он вновь замолчал, не опуская пальца, и все тоже стояли молча, не сводя встревоженных взглядов с этого, не по человечески длинного пальца, словно и не палец это был вовсе, а сам перст судьбы.

– Именно там вы попробуете всё объяснить! – повторил РАДЖА, с каким-то странным удовольствием разглядывая перепуганные физиономии своих подчинённых. – Если, конечно, сможете! – После этих слов он помолчал немного, зевнул и добавил: – Властью, даденной мне ФИРМОЙ, я отстраняю вас от занимаемых должностей. Пока временно. Шлюпка к звездолёту стартует через… – РАДЖА вновь зевнул, мельком взглянул на часы, – …через полчаса. За это время вы, я думаю, успеете собрать свои вещички, да или нет?

Этот был вопрос ради вопроса и потому, наверное, никто на него так ничего и не ответил.

– Тогда я вас больше не задерживаю! – прежним лениво-безразличным голосом проговорил РАДЖА, потом он взглянул на хмурого резидента и добавил: – Тебя, Ливски, это тоже касается!

– Меня?! – Ливски недоуменно и как-то беспомощно огляделся по сторонам. – А как же тогда… Агрополис как же?

– А вот это тебя уже не касается!

Он замолчал, давая понять этим, что разговор окончен. Но когда Холин тоже направился в сторону выхода вслед за бывшим резидентам и представителями Центра (тоже, судя по всему, бывшими), произошло то, чего сам Холин никак не мог ожидать.

– Именно вас, Максимилиан, я попросил бы остаться, – неожиданно вежливо проговорил РАДЖА.

Холин оглянулся, не сразу