Полководцы Сталина - Виктор Стефанович Кожемяко

правилами маскировки. Они напоминали матросов времен Гражданской войны, которых никакой приказ не мог заставить снять бушлаты». Главное, конечно, было не во внешнем виде, а в страстном стремлении матросов драться с врагом, но и выглядеть они хотели тоже как матросы революции. Ведь решалась судьба города Ленина, судьба Балтийского флота.

– Ленинград от Балтики неотделим, а вот Сталинградская битва развернулась, казалось бы, далеко от главных наших флотов. Но и здесь героизм военных моряков получил высочайшую оценку.

Вовремя, надо сказать (еще осенью 1941-го!), на базе учебного отряда была создана Волжская военная флотилия. По скромности, Николай Герасимович обычно умалчивал, что это была его инициатива, поддержанная ГКО и Ставкой: учитывалось военное значение великой русской реки как мощной транспортной артерии. Но летом 1942-го, когда началось решительное наступление немцев с целью прорыва к Волге, стало ясно, что Волжской флотилии суждено решать ответственные задачи не только по обеспечению движения судов, но и в самой битве за Сталинград.

В обстановке быстро надвигавшейся угрозы городу флотилия по требованию командования фронта основные свои силы направила на артиллерийскую поддержку сухопутных войск. Часть кораблей была сосредоточена вблизи северной окраины Сталинграда, куда особенно упорно рвался враг, и огонь морских орудий отличался здесь большой эффективностью.

При этом не прекращалась перевозка через Волгу войск, боевой техники и других военных грузов, требовавшая от моряков не меньше мужества и героизма, чем непосредственное участие в боях. Достаточно сказать, что под непрерывным вражеским огнем было совершено более 35 тысяч рейсов через Волгу! И каждый такой рейс – это подвиг.

– Моряки в Сталинградской битве сражались ведь не только на кораблях, но, как и под Москвой, Ленинградом, также в составе морских стрелковых бригад.

– А многие вливались в армейские части. Так, только во 2-й гвардейской армии генерала Р.Я. Малиновского, прибывшей в район Сталинграда из резерва Главного Командования, было около 20 тысяч моряков.

– Кузнецов счел необходимым заметить, что некоторые соединения официально не назывались морскими, но моряки представляли большинство их состава. Например, с восхищением рассказывает он о действиях 92-й стрелковой бригады, в большинстве состоявшей из матросов Северного и Балтийского флотов. Переправившись через Волгу 18 сентября 1942 года, в самый разгар боев за Сталинград, морские пехотинцы героически сражались в центре города, отвоевывая дом за домом, этаж за этажом, иногда часами выкуривая гитлеровцев из подвалов. А 21 сентября бригада заняла элеватор, где потом стояла буквально насмерть.

– Именно так было. По 10–12 раз подряд моряки ходили в контратаки, наводя своими полосатыми тельняшками ужас на врагов. От бригады в результате осталось лишь несколько человек, но, пополненная и почти заново сформированная из моряков-тихоокеанцев, она продолжала борьбу. И у Метизного завода, и потом за Мамаев курган, а в самом конце января 1943 года очищала от фашистов один из цехов завода «Баррикады»…

Его правило – взыскательность к себе

– Победная Сталинградская битва означала коренной перелом в войне. Теперь и морякам предстоял путь на Запад, вплоть до Берлина. О том, что советские моряки достойно прошли этот путь, адмирал Кузнецов убедительно поведал в своих воспоминаниях. Но вы верно сказали о его скромности. Очень заметно, как старается он никогда не выпячивать личную свою роль в тех или иных успешных операциях, хотя объективно-то видно, насколько она велика.

– Не только не выпячивает себя, говоря больше о заслугах своих товарищей и коллег, но и допущенных ошибок не замалчивает. Не пытается сбросить их на кого-либо другого. Особенно это заметно по его отношению к Сталину.

Ведь когда он писал эти свои воспоминания, им уже была пережита серьезная опала, выпавшая на первые послевоенные годы. Казалось бы, самое время «посчитаться» с вождем. Как мы знаем, некоторые от такого соблазна не убереглись, навыдумывали массу «компромата», зачастую просто абсурдного. А Кузнецов? С каким негодованием опровергает он хрущевский вымысел, что Сталин якобы руководил войной «по глобусу», и как взвешенно анализирует самые сложные ситуации, связанные с неоднозначными решениями, которые приходилось иногда принимать…

– Вы помните, как прокомментировал он отношение к ошибкам, проявившимся в начале войны? «В ту пору, – пишет Николай Герасимович, – у нас обнаружилось немало и других ошибок, так что не станем списывать все за счет «неправильной оценки положения Сталиным». Ему – свое, нам – свое».

– Кроме особого благородства и высочайшей взыскательности, прежде всего к себе, в его анализе труднейших военных лет неотступно присутствует чувство правды. С обязательным учетом конкретной обстановки, конкретных условий того или иного времени.

Да, был трагический момент, когда Сталин отдавал распоряжение подготовить к уничтожению корабли Балтийского флота – в связи с возможной сдачей Ленинграда. Вынужден был отдавать такой приказ. Но разве это дискредитирует Верховного Главнокомандующего в глазах наркома ВМФ? Кузнецову, как и другим морякам, невыносимо больно от самой мысли о такой возможности, но он при этом понимает, что Сталину ничуть не легче.

Мало того, когда Сталин с ним в чем-то не соглашается, отклоняет его предложение, которое Кузнецову кажется единственно верным, он в первую очередь думает: может, Верховному известно нечто такое, чего не знаю я?

– Когда в Финском заливе и на других флотах все больше начала развертываться минная война, острой болью для флотского наркома становится нехватка тральщиков: «И где же их взять?!» Недостроили, не успели… Себя опять-таки в первую очередь винит.

– Но он не просто винит, но и принимает все зависящие от него меры, чтобы исправить положение. Как ни трудно это было, но развитие флота под его руководством продолжалось и во время войны. И было построено 900 тральщиков, торпедные и броне-сторожевые катера (всего около 1100 единиц), достроены 2 легких крейсера, 19 эсминцев, 54 подводные лодки…

– Огромный объем забот и работ нес на себе Николай Герасимович Кузнецов! И вот это строительство, которое надо было во что бы то ни стало «пробивать», и те поразительные десантные операции, которые флот проводил даже на рубеже самых трудных 1941 и 1942 годов, и перевод базы Черноморского флота на Кавказское побережье, и союзные конвои, которые требовалось обеспечивать в суровых условиях Заполярья… Что, на ваш взгляд, для него было главным?

– Думаю, все, что вы назвали, и многое другое, без чего руководство флотом во время войны не могло обойтись. Работа наркома ВМФ действительно была напряженнейшей и по сути своей чуть ли не каждодневно новаторской. Кузнецов выполнял ее достойно, где бы он ни был – в кабинете Сталина или в Главном морском штабе, при подготовке операций приморских фронтов или во время выездов непосредственно на флот. Таких выездов во время войны у него было около двадцати, и, судя по всему,