Полководцы Сталина - Виктор Стефанович Кожемяко

– Уже пройдя учебу в знаменитой Высшей кавалерийской школе и на не менее знаменитых Ленинградских кавалерийских курсах усовершенствования командного состава.

– Плюс в Академии имени Фрунзе. А смотрите, кто из слушателей упомянутых вами курсов (ККУКС их кратко называли) запечатлен вместе с Ерёменко на коллективном фото. Выделю кое-кого: Георгий Жуков, Константин Рокоссовский, Иван Баграмян… Вот рядом с какими высокоталантливыми будущими полководцами он воспитывался и в какую когорту ему предстояло войти.

– Правда, как и многие другие из этих лихих кавалеристов, перед Великой Отечественной он командовал уже не кавалерией, а механизированным корпусом.

– Время это диктовало. Думаю, именно время, в котором все более сгущались грозные тучи, привлекло внимание военного руководства страны, а затем и лично И.В. Сталина к этому чрезвычайно энергичному, решительному, кипящему инициативой генерал-лейтенанту. И вот, назначенный в январе 1941-го командующим 1-й Краснознаменной армией на Дальнем Востоке, Ерёменко перед самым началом войны с Германией, 19 июня того же 1941 года, получает новое назначение – командующим 16-й армией, перебрасывавшейся из Забайкальского военного округа на запад.

– Однако руководить ему в начавшейся войне сразу же пришлось не армией, а войсками гораздо большего масштаба…

– Фронтом. Причем самым ответственным в те дни, находившимся на острие вражеского наступления – Западным фронтом.

Высока ответственность – это очевидно

– Я уже не первый раз, Владимир Васильевич, задумываюсь, почему в тот поистине роковой момент выбор пал именно на него, на Ерёменко. Ведь кого и в каких условиях он должен был немедленно сменить! Отступление идет по всему фронту, и предыдущий командующий, генерал армии Д.Г. Павлов не только отстранен от должности, но и расстрелян…

– Замечу для читателей: приговоренного тогда военной коллегией Верховного суда СССР к расстрелу Павлова после многолетних тщательных расследований, проведенных работниками Генерального штаба, впоследствии реабилитировали – «за отсутствием состава преступления»

– Но мы говорим о том времени.

– Я согласен, конечно, что это был исключительно тяжелый момент, а значит, и чрезвычайно ответственное назначение. Состоялось же оно, возможно, потому, что нарком обороны С.К. Тимошенко, уже знавший к тому времени ценные качества Ерёменко, поручился за него. Недаром, когда через несколько дней будет решено поставить во главе Западного фронта самого наркома, Маршала Советского Союза, он оставит Андрея Ивановича своим заместителем. А когда Тимошенко возглавит Главное командование всего Западного направления, фронт снова будет вверен Ерёменко. До его ранения в конце июля.

– Это ведь не единственная у него была рана?

– Нет, но к ранениям генерала мы еще вернемся. Надо хотя бы вкратце сказать о действиях Ерёменко в критические недели нашего отступления на Западном фронте. Остановить врага, как известно, тогда не удалось, но сдерживали его на ряде направлений ощутимо. И Ерёменко, на мой взгляд, делал все, что от него зависело, все, что в тех невероятно сложных условиях он мог.

Так, под его руководством была организована героическая оборона Могилева. Он координировал взаимодействие трех армий, когда решено было предпринять контрнаступление под Витебском с целью отбить этот город. Инициативно проявил себя и в Смоленском сражении, а когда надо было выводить окруженные части из «котла», организовывал Соловьевскую переправу…

– Приятно говорить о победах, которые будут у нас впереди, и всегда горько вспоминать те месяцы невзгод и тяжких поражений.

– Вы же знаете, нам не дали примерно около полутора лет, чтобы сполна подготовиться к этой жесточайшей войне. Через поражения и всяческие невзгоды в ее первый период вынуждены были пройти, но так ковался боевой опыт наших войск и командующих, ставших в конце концов непобедимыми. Ковался и опыт Ерёменко.

В общении со Сталиным

– По-моему, во время войны, на всех ее этапах, очень много значило личное общение Верховного Главнокомандующего с военачальниками, среди которых Андрею Ивановичу Ерёменко он уделял заметное внимание.

– Безусловно. И это следует не только из дневников, которые полководец вел, и из его собственных книг, изданных после войны, которые в чем-то могут быть субъективны, но из разных других свидетельств тоже. Например, считаю очень ценными воспоминания Александра Михайловича Василевского в его книге «Дело всей жизни», поэтому на одном остановлюсь.

К началу августа 1941 года в Ставке созревает решение создать новый фронт – Брянский, а командующим назначить Ерёменко: ему вскоре было присвоено звание генерал-полковника. Первейшая задача – противодействовать 2-й армии и 2-й танковой группе немецко-фашистских войск, которые в это время наносили мощные удары по направлениям Могилев – Гомель и Рославль – Стародуб, стремясь выйти во фланг и тыл Юго-Западного фронта. И Сталин приглашает к себе Ерёменко. Приведу фрагмент сугубо делового разговора в записи Василевского, чтобы представить, насколько обстоятельно и детально обсуждал Верховный подробности насущных проблем со своими командующими.

Итак, И.В. Сталин сказал: «У меня есть к вам несколько вопросов. 1) Не следует ли расформировать Центральный фронт, 3-ю армию соединить с 21-й и передать в ваше распоряжение соединенную 21-ю армию? … 3) Мы можем послать вам на днях, завтра, в крайнем случае, послезавтра, две танковые бригады с некоторым количеством КВ в них и 2–3 танковых батальона: очень ли они нужны вам? 4) Если вы обещаете разбить подлеца Гудериана, то мы можем послать еще несколько полков авиации и несколько батарей РС. Ваш ответ?»

– А ответ Ерёменко я уже знаю. Его же частенько приводят как пример даже не лихого, а лихаческого заверения, близкого к хвастовству. Дескать, «в ближайшие дни разобью этого подлеца Гудериана!»

– Нет, не совсем так ответил Андрей Иванович. Он, попросив, чтобы обещанное новому фронту подкрепление реально было обеспечено, сказал: «А насчет этого подлеца Гудериана, безусловно, постараемся его разбить, задачу, поставленную вами, выполнить…»

«Постараемся разбить» – чувствуете, совсем иное звучание? И разве на деле не постарались? Очень даже! А то, что танковым соединениям группы Гудериана удалось-таки тогда прорваться на левом фланге Брянского фронта через реку Десну и остановлены они потом были на Московском направлении уже близ Тулы, – тому есть ряд иных причин.

На войне при оценке любого конкретного результата, успешного либо неудачного, надо учитывать все обстоятельства. Изучив причины неудачи Брянского фронта, Ставка ВГК пришла к выводу, что командующий действовал на пределе возможного. К тому же лично вел себя храбро и мужественно, почти постоянно находясь в боевых порядках сражающихся войск. На передовой 13 октября он и был тяжело ранен.

– Его, кажется, отправили тогда в Москву?

– Не без осложнений. Ставка действительно дала указание срочно вывезти его в столицу. Но получилось так, что у самолета По-2, на который его поместили, после взлета внезапно заглох