Прорыв блокады Ленинграда. Операция «Искра» - Вячеслав Альбертович Мосунов

всего, немцы дрались с бойцами Якутовича. В результате боя один «Тигр» остался у высоты с поврежденной гусеницей. Сложное положение у дивизии складывалось и на левом фланге. Но в итоге день оказался для немцев достаточно успешным. Вдобавок, оборону потрепанной дивизии Нельдехена и ее стык с эсэсовцами усилили подразделениями 49-го егерского полка 28-й егерской дивизии и истребителями танков. Из показаний пленных и перебежчиков немецким командирам было известно о готовящейся на следующий день танковой атаке. События 21 января еще раз стали подтверждением того, что недостаток живой силы вполне можно компенсировать отличной работой артиллерии. Этот тезис подтверждается и тем, что только артиллерия 96-й пехотной дивизии выпустила за день более 200 тонн боеприпасов. А общий расход боеприпасов всей артиллерии XXVI корпуса составил 1300 тонн. Вполне возможно, что противопоставить этой лавине огня с нашей стороны было просто нечего. Мощный огонь вражеской артиллерии (противник сосредоточил только против участка у Синявинских высот до трех артиллерийских полков и реактивные установки) срывал готовившиеся советскими войсками атаки еще на исходных позициях. На открытых торфяных полях укрытий не было, а немецкие наблюдатели просматривали близлежащую местность вплоть до Ладожского озера. Противник постоянно осуществлял небольшие перегруппировки, ведь сил не хватало, а над 18-й армией висела опасность очередного поражения.

Итогом дня для советских войск оказались потери (более 2300 человек) и невыполненная боевая задача. Общий вывод из произошедшего напрашивается весьма неутешительный. Командующий М.П. Духанов и его подчиненные прочно застряли в позиционном тупике. Выход из него был только в поиске нестандартного решения. Увы, такое решение вряд ли могло быть найдено на Синявинских торфяниках. И уж точно дальнейшее фронтальное наступление никаких шансов на успех не имело.

Немецкое командование полностью осознавало серьезность сложившегося положения. 21 января командующий группой армий «Север» Г. фон Кюхлер приказал защищать каждую позицию до последнего человека. Понимая, что приказ может не дать нужного результата, противник старался усиливать свою оборону. В первую очередь это касалось района к востоку от Синявинских высот, вдоль Архангельского тракта.

С 21 января в состав 61-й пехотной дивизии перебрасывался еще и батальон из 250-й испанской дивизии. Ему предстояло отправиться к Рабочему поселку № 7, а затем к участку южнее рощи «Круглой», где он должен был усилить находившийся там 162-й гренадерский полк. Во время марша испанцы «продемонстрировали» такую дисциплину, что около 50 человек пришлось вызволять из комендатуры поселка Мга. Кроме испанцев, в течение 22 января ожидалось прибытие части сил 385-го гренадерского полка из 223-й пехотной дивизии, которыми противник усиливал правый фланг Синявинской позиции.

Немецкая артиллерия была дополнительно усилена метательными установками 2-го и 3-го полков реактивных минометов. На открытой местности спасения от их огня не было. Впрочем, в арсенале врага были более мощные, точные и дальнобойные системы. Больше, чем на реактивные минометы, командиры немецких дивизий и пехотных полков надеялись на дивизионы ствольной артиллерии калибром до 30,5-см, с которыми обычно устанавливалась прямая связь.

Непосредственно Синявинские высоты (территорию с отметками 43,3; 50,1 и 45,9) теперь занимала боевая группа майора Штурца (командир саперного батальона 61-й пехотной дивизии). Основу ее составляли подразделения 151-го гренадерского полка, 1-го полка полицейской дивизии СС, саперов 61-й пехотной дивизии и приданные части истребителей танков. Их правым соседом оставалась боевая группа Ренца из саперов 96-й пехотной дивизии, которую подчинили командиру 61-й пехотной дивизии. Хюнеру предстояло отныне отвечать за оборону всего участка от Синявинских высот до рощи «Круглой».

День выдался напряженный. С раннего утра продолжался бой за высоту 43,3, которая переходила из рук в руки. Рабочий поселок № 6, уже отбитый немцами, вновь оказался занятым. Кем – вопрос не очень ясный. Понятно, что это были, скорее всего, танкисты 16-й танковой бригады. А вот была ли там пехота и были ли там пехотинцы только из 147-й стрелковой дивизии, из имеющихся источников совершенно не ясно. Ведь известно, что к поселку успела подойти еще и 239-я стрелковая дивизия. Куда она делась 20 января и каким образом материализовалась на следующий день – вопрос пока открытый. В течение нескольких часов у поселка кипел бой. Немецкие донесения говорят о сильных атаках на юг и запад.

На этот раз немцев спас полковник Белов, которому с трудом удалось протащить по узким насыпям штурмовые орудия 226-го дивизиона. Традиционные грозные противники бронетехники Красной армии снова оправдали свою репутацию. К 15 часам, по немецким данным, были подбиты два советских танка, а Рабочий поселок № 6 вновь оказался в руках противника. На этом бой на данном участке на некоторое время утих.

Восточнее Синявинских высот наступление 2-й Ударной армии окончательно выдохлось и заглохло. За неправильную информацию о положении своих войск был снят с должности командир 191-й стрелковой дивизии, а вместо него назначили полковника Н.И. Бураковского.

За несколько дней боев особенно большой урон понесла 11-я стрелковая дивизия. Ее 163-й стрелковый полк в ходе неоднократных попыток наступать успехов не добился и «потерял весь личный состав». Вполне возможно, что подразделения дивизии были даже частично отрезаны немцами южнее Архангельского тракта. Но в обезображенном артиллерийским огнем зимнем лесу было чрезвычайно сложно понять, кто и где реально находится и за какой участок отвечает. Вместо дивизии Вержбицкого, потерявшей способность к активным действиям, на следующий день 22 января атаковать предстояло 379-й стрелковой дивизии.

Несмотря на неудачи первых дней наступления, В.З. Романовский весьма позитивно оценивал итоги боев и с оптимизмом говорил о дальнейших перспективах[174]. Он считал, что противник потерял до 25 000 человек и большое количество артиллерии. По мнению советских командиров, немцы выдохлись, а их артиллерия парализована и подавлена. Политико-моральное состояние немецких солдат расценивалось как низкое. Насколько эти характеристики соответствовали действительности, покажут события ближайших дней. Впрочем, советские командиры воевали с немцами не первый день и четко понимали одну важную вещь: в любой момент противник мог оперативно перебросить в угрожаемый район дополнительные силы, что резко изменило бы обстановку.

Генерал Романовский, между прочим, увлекшись раздачей оптимистических авансов, как-то совсем забыл оценить состояние своих собственных войск. А ведь у него самого было не очень хорошо с резервами и еще хуже с боеприпасами, расход по отдельным видам которых уже составил 90 процентов к наличию на 12 января. Как он предполагал продолжать наступление в такой ситуации – не совсем ясно. Ведь если вспомнить упоминавшийся выше план Мерецкова, даже первый его этап, разгром Синявинской группировки противника, не был выполнен в срок. И не существовало никаких предпосылок к тому, что это произойдет в ближайшее время. Собственно, надо честно признать, что наступление 2-й Ударной армии потерпело серьезную