В поисках рая. Экспедиция «Кон-Тики» - Тур Хейердал

За скалистым мысом начиналась соседняя долина — Ханатива. Здесь среди зарослей миру и борао стояли старые стены, склепы, истуканы. Но мы пришли сюда за строительным лесом. Старик легко карабкался вверх по стволам, отбирая для нас самые прямые, крепкие деревья миру.

Свалив их, мы принимались колотить ствол камнями, чтобы снять кору. Потом связывали вместе по два, по три гладких тяжелых бревна. После того как я несколько раз прошелся с ношей по камням, мое голое плечо превратилось в сплошную рану. А Теи играючи нес свою связку. Он весело смеялся, когда я, цепляясь за камни, испуганно замирал на месте там, где волны захлестывали тропинку.

На мысу мы бросали бревна в море и возвращались за следующей связкой. Течение несло стволы через залив и выкидывало на берег как раз возле нашего участка.

Чтобы оградиться от непрошеных гостей, мы ставили дом на сваях. Сам домик был низкий, три стены и крыша из пальмовых листьев; входили в него по лесенке. Вдоль задней стены на полу тоже настелили пальмовые листья. Превосходное жилье: всегда свежий воздух и ни единого комара.

Я хотел рядом соорудить кухонный навес, но старик Теи Тетуа воспротивился. Раз мы гостим в его долине, значит, и есть должны вместе с ним. Он забрал наш котелок и унес его к себе.

Так начались наши самые чудесные дни в Полинезии.

Лив и Момо быстро подружились. Момо исполнилось десять лет: почти взрослая! Она была очень рада новой подруге и охотно обучала ее всему тому, что должна уметь хорошая вахина. Они плели циновки из листьев пандануса, скручивали веревки из луба борао, при помощи колотушки превращали кору хлебного дерева в тапу — материал для одежды. Делали украшения из цветов, браслеты и бусы из красных горошин и причудливых плодов.

Как-то Момо пришла к нам и показала странную кашицу в миске из скорлупы кокосового ореха. Все тело и смеющуюся рожицу девочки покрывали узоры, нанесенные желто-зеленой растительной краской. Теперь она хотела и Лив раскрасить, как этого требовала древняя косметика!

Пока женщины занимались домашними делами, мы с Теи в лесу добывали съестные припасы. Фруктов было множество, недоставало только феи. Плоды хлебного дерева, бананы, манго, папайя, ананасы… Здесь росли таро, лимонный кустарник, апельсиновые деревья — желтые от обилия сочных плодов, которые нам никогда не приедались. Помимо этого старик собирал всевозможные съедобные корни.

Еще мы ловили раков в речке и заманивали в ловушки полудиких свиней.

В тихую погоду Момо и Лив шли гулять на мыс. Здесь были всякие чудеса: пещеры, гроты, провалы. Волны, захлестывая берег, образовали соленые лужицы, в которых кишели разные твари. Подруги находили крабов, моллюсков, удивительных рыб. Момо отлично знала, какие из них съедобны, какие ядовиты, а Теи Тетуа был превосходным поваром.

Сам он ел вместе с Момо у себя в хижине. К нам доносился запах черного кислого поипои, которое они доставали из погребов. Поипои — неизменный спутник всех полинезийских блюд…

В Омоа наше меню было очень скудным. Здесь же три раза в день — утром, в обед и вечером — старик поднимался по лесенке в нашу свайную хижину, неся нам с Лив лакомые блюда. Особенно ему удавались крабы в кокосовом соусе и сырая рыба. Да-да. Сырая рыба, если ее умело приготовить, настоящее объедение! Ее надо нарезать кубиками и на ночь положить в лимонный сок. Потом добавить морской воды и кокосового молока — и блюдо готово: вкуса сырой рыбы как не бывало.

И ни одна трапеза не обходилась без свинины. Сочная свинина, тушенная в больших листьях на раскаленных камнях…

Страшно вспомнить, сколько еды приносил нам всякий раз Теи! Мы добросовестно отведывали каждого блюда, однако всего одолеть не могли. А старик отказывался уносить оставшееся — пусть, мол, полежит до следующего раза! Но к «следующему разу» он уже нес жареную курицу, таро, плоды хлебного дерева и… свинину.

— Старик откармливает нас на убой, — сказала как-то Лив, глядя на свое отражение в заводи. — Старый людоед слишком долго жил один…

И она перешла на диету. Две недели ела одни апельсины, лишь иногда позволяя себя взять банан из гроздей, висящих у нас под потолком.

Едва темнело, мы выносили несъеденное за хижину. По ночам сюда сбегались косматые свиньи, которые чавкали, хрюкали и визжали так, что мы боялись, как бы они не разбудили деда. А когда самые здоровенные из них чесались о сваи, вся хижина угрожающе раскачивалась…

Но строение оказалось достаточно прочным. Какой бы шторм ни бушевал, хижина все выносила, только клонилась набок, точно гибкая пальма.

Широкая — во всю стену — дверь была обращена в подветренную сторону, и, когда над веерами пальм всходила луна, ее лучи заглядывали прямо в нашу спальню. Но от дождя мы были надежно укрыты, а крылатых мучителей уносило ветром. Да, нам жилось отлично.

Я никогда не забуду, как мы вечерами собирались вчетвером у потрескивающего костра на берегу. Луна серебрила Тихий океан, озаряла пальмовые кроны над нашими лачугами. За пальмами блестели огромные листья удивительных растений — море листьев, которое простиралось до черной как смоль зубчатой стены, отгородившей нас от всего мира.

Дикие козы блеяли на склоне, хрюкали свиньи, на скалах журчал ручеек.

Обычно Теи Тетуа высекал огонь из кремня железом, но он научил нас также добывать огонь трением. Это не так уж трудно. Старик расщеплял пополам сухую палочку и заострял конец одной половинки. Потом, взяв ее двумя руками, быстро и сильно тер острием по желобку второй половинки. Постепенно в конце желобка собиралась кучка мелких, как пыль, сухих стружек. Желобок чернел, появлялся запах паленого, потом стружки начинали дымиться. Теи посыпал их трутом и раздувал. И вот уже есть огонек!

Мы сидим вокруг костра и смотрим на пляшущее пламя… Тихая, мирная тропическая ночь. Словно мы перенеслись на тысячи лет назад, когда в мире безраздельно царствовала природа, а времени не существовало.

Теи Тетуа курит свой самосад; на нем только маленькая пестрая юбочка. Старый дед, весь в морщинах… Рядом, внимательно слушая, пристроилась Момо — юная, красивая, большеглазая. Мы все легко одеты; солнце и ветер закалили кожу. Разница лишь в том, что Теи и Момо еще смуглее нас, их кожа еще здоровее, а подошвы жестче и неуязвимее.

Теи, не сводя глаз с костра, начинает покачиваться. И хриплым голосом запевает монотонную песню. Мелодия проста и однообразна, но она будто создана самой природой, которая окружает нас.

Мы