Ворон Бури - Бен Кейн

— Откуда ты знаешь?

Побежденный еще до начала спора, я попробовал другой подход.

— «Бримдир» в противоположной стороне от корчмы, где мы пили.

— Делай что хочешь. А я иду на корабль.

Бормоча себе под нос, я вышел за ним на улицу.

К реке.

Вскоре стало ясно, что Векеля больше интересует обследование берега, чем возвращение на «Бримдир». Я потребовал ответа, почему мы ищем Лало, но не получил его. Я поплелся за ним. Во мне было столько пива, что я бы и собственную задницу не нашел, если бы кто-нибудь на нее посветил. Но чутье у Векеля было острым; вскоре он остановился у груды гниющих деревянных бочек, наполовину прикрытых старой, промокшей массой вонючей шерсти. Когда-то это был парус, но его выбросили из-за огромной дыры посередине — последствий шторма.

— Лало? — тихо позвал Векель.

Никакого ответа. Громкий, пьяный разговор доносился от группы мужчин, сидевших у костра неподалеку. С противоположного берега реки донесся крик камышевки.

— Лало, это витки и его друг. Мы говорили с тобой вчера. Выходи. Тебе нечего бояться.

Все еще ничего.

— Лало. — Векель умел звучать очень убедительно, когда хотел.

Из-под паруса показалось лицо. Это был Лало, и он выглядел до смерти напуганным. Неудивительно. Сбежавшие траллы могли рассчитывать на хорошую порку, а то и хуже.

— Ты сбежал? — спросил Векель.

— Да.

— И куда ты пойдешь? Твой дом очень далеко.

— Я пойду… ты. — Взгляд Лало был умоляющим, как у маленького ребенка, ищущего объятий.

И пока мой рот открывался для яростного «нет», Векель сказал:

— Это хорошая идея.

Мой возмущенный протест был прерван рукой Векеля на моем рту.

— Тихо, — прошипел он, — или те пьяные дураки услышат.

— Я останусь… ты? — Глаза Лало, полные надежды и страха, были устремлены не на Векеля, а на меня.

Я яростно замотал головой.

— Векель, я…

— Марабут?

Я непонимающе уставился на Лало. Он указывал на Векеля.

— Марабут? — повторил он.

— Он спрашивает, колдун ли я. — Векель постучал себя в грудь и сказал: — Марабут, да. Витки.

Лало поклонился, как крестьянин королю, и пробормотал что-то на своем языке.

— Сколько рубленого серебра осталось?

Я почувствовал замысел Векеля, и он мне понравился не больше, чем встреча лицом к лицу с Нидхёггом, драконом, грызущим корни Иггдрасиля, Мирового Древа.

— Ну?

— Не так уж и много.

— Давай сюда.

У меня было больше шансов пописать против ветра и не обмочиться, чем помешать Векелю добиться своего. Стиснув зубы, я передал ему мешочек.

Он потряс его, прикидывая.

— С тем, что у меня есть, хватит.

— Говорю тебе, хозяин Лало не продаст его!

Векель проигнорировал меня.

— Прячься здесь, пока я не вернусь, — приказал он.

— Мы идем… корабль? — спросил Лало.

— Завтра, да. — Векель махнул рукой, пока Лало не скрылся под парусом.

— Это неразумно, — сказал я, ненавидя, как пивная муть мешает мне соображать.

— Идем, — сказал Векель, словно я и не говорил ничего. — Кто-нибудь может тебя увидеть, а Лало должен оставаться в укрытии. Либо иди со мной, либо лезь на «Бримдир».

— Я мог бы вернуться в корчму.

Он фыркнул.

— Серебро у меня, помнишь.

— Которое мое!

— А ставку делал я, помнишь, на свое серебро. То, что осталось, — моя доля.

Не в силах возразить, потому что он имел право на приличную долю моего выигрыша, и кипя от злости, я пошел за ним во мрак.

Меня осенило.

— Имр никогда не пустит бламаура на корабль.

— Посмотрим.

Я застонал.

План Векеля протащить Лало на борт, пока дозорные дремали, сработал как по маслу. Подняв две съемные доски перед мачтой, он приказал Лало спуститься в тесное пространство под палубой. Там хранилось оружие, завернутое в промасленные шкуры, щиты, провизия, запасное снаряжение и тому подобное. Его обнаружили только на следующий день, спустя некоторое время после того, как мы отплыли.

Хавард, копавшийся в поисках веревки, перепугался до смерти и так резко отпрянул назад, что сел на задницу.

— Двойник! В трюме двойник! — взревел он.

Мужчины повскакивали со своих морских сундуков. Тревожно закричали и обнажили оружие. Имр, отсыпавшийся после пирушки, зашевелился под одеялами.

Векель подскочил к Хаварду, размахивая руками.

— Это не двойник, а бламаур. Он мой тралл.

Новость разнеслась по кораблю быстрее, чем искра по сухому труту. Вокруг дыры в палубе образовался круг, и он не был дружелюбным. Я протиснулся сквозь толпу и увидел Лало, съежившегося среди тюков с шерстью.

— Я узнаю этого бламаура. Он не твой, витки, — сказал Мохнобород, ощетинившись. — Он раб хозяина корчмы в Дюфлине.

— Больше нет. — Векель умел звучать самодовольно в любой ситуации.

— И как же это, витки? — Прибыл Имр. С ввалившимися глазами, растрепанными волосами, он не выглядел ни здоровым, ни счастливым.

— Я купил его. — Это было не так-то просто, со смехом рассказал мне Векель. Хозяин корчмы хотел больше серебра, чем было у Векеля. Потребовалась угроза наслать чуму мышей и крыс, и испортить бочки с пивом — а также серебро, — чтобы он передумал. Векель дерзко посмотрел на Имра. — Он принадлежит мне.

— Даже если это правда, — прорычал Имр, — иметь бламаура на борту — к несчастью.

Я никогда не слышал о таком суеверии, но многие закивали и пробормотали слова согласия.

— В море его! — Это был Глум Гейрасон, угрюмый воин с хромотой, один из тех, с кем я до сих пор почти не общался. — Из него выйдет отличное подношение Ран.

— Нет! — крикнул Векель. — Я говорю, он принесет нам удачу!

Рука Глума легла на его сакс. Они с Векелем уставились друг на друга.

Угроза тяжело повисла в воздухе, как осенний туман. Время замедлилось, как, должно быть, для Одина в те девять дней на Мировом Древе. Лало, которому не нужен был норвежский, чтобы все понять, тихо застонал.

— Имр? — потребовал ответа Глум.

— Бламаур — мой тралл, — нараспев произнес Векель. — Любой, кто тронет его, будет проклят навеки. Я висендамаур, помните, человек знающий.

— Витки, — сказал Глум и сплюнул. Слюна попала на обмотанный шерстью тюк рядом с Лало, который съежился.

— Я также и колдун, да, —