Тео. Теодор. Мистер Нотт - Hashirama Senju

Хиллиард хромал, опираясь на трость. Когда четвёрка колдунов в полной тишине зала дошла до преподавательского стола, Теодор смог углядеть, что магия буквально сияет, просачиваясь из-под мантии светловолосого — вернее, даже поседевшего! — райвенкловца.

— Студенты Хогвартса, — возвестил мрачно Снейп. — Позвольте представить вам вновь назначенного Генерального инспектора, мистера Альберта Ранкорна, и его помощников, Эдриана Пьюси и Роберта Хиллиарда.

Никто не попытался даже изобразить аплодисменты.

— Генеральный инспектор будет сопровождать процессы… обучения, чтобы никто не жульничал на предстоящих вам экзаменах. В зависимости от его решения вы можете потерять возможность претендовать на переводные экзамены, — продолжал Снейп, оглядывая зал, — а, значит, тех, кто навлечёт его недовольство, ждёт отчисление из Школы Хогвартс и слом палочки. Помните о дисциплине.

Лицо представленного Генерального инспектора, широкоплечего колдуна лет сорока в мантии, не выражало никаких эмоций. Его чёрная с проседью борода, должно быть, скрывала шрам — Теодор чувствовал буквально след магии, будто подпаливший лицо мага. Когда Снейп закончил говорить, все трое вновьприбывших гостей под неодобрительными взглядами обитателей Хогвартса заняли места за столом преподавателей, заставив потесниться Руквуда, с которым они обменялись неприязненными репликами.

Ничего хорошего от них Теодор не ожидал, однако на всю неделю они буквально пропали из замка, заставив даже позабыть о себе за ворохом проблем и трудностей, окруживших студентов.

Нотт буквально погряз в постоянной необходимости доказывать и объяснять подросткам, устранении последствий их несогласия, сопровождения студентов туда и обратно, шуме в гостиной и подготовке к экзаменам. Иногда ему казалось, что легче было бы запереться в саквояже и переждать до конца года, но эту мысль он загонял на задворки разума. Он был волшебником, а, значит, должен был сам прокладывать свою судьбу.

* * *

Генеральный инспектор и его прихвостни — иначе двух опухших молодых колдунов, всё так же выглядящих подраненными, Теодор назвать не мог, появились в замке снова неожиданно к десятому апреля. Как ни в чём не бывало пятничным утром они прошествовали во время завтрака через весь зал Хогвартса. Ранкорн удерживал каменное лицо, едва заметно морщась при каждом шаге, а юные спутники не скрывали своей мигрени, озлобленными взглядами уткнувшись в пол и скрючив лица в страдальческие гримасы. Студенты, успевшие позабыть о приспешниках Тёмного лорда, присланных по их души, насуплено, с отвращением, сопровождали их взглядами, да так, что на выпускника Райвенкло пал какой-то сглаз с тяжёлых взглядов, от чего его глаза стали кроваво-красными, словно у вампира.

Нотт и сам наблюдал за ними со сдержанной неприязнью. Эти трое были угрозой всем его планам, тем паче, что Невилл и другие старшекурсники всё чаще перехватывали его взгляды и вопросительно хмурились, ожидая какого-то сигнала. План, которому все следовали, принадлежал Тео, но ни деталей, ни действий никто не знал и не предпринимал. Так дольше продолжаться не могло.

На рунологии Терри, как и весь последний год, составивший компанию за партой Теодору, сунул ему краткую записку, когда профессор Бабблинг увлеклась декламированием по памяти рунной цепочки старшего футарка, составлявшей древнюю вязь Ледяного трона где-то во фьордах Норвегии.

«Когда мы будем действовать? Нам нужно что-то, что скроет нас от глаз вездесущей Пинкертон. Старший ворон уверен, что у тебя есть — дашь?»

Теодор тяжело вздохнул и испепелил бумажку, раздумывая над ответом. Минутой позже он отпросился в коридор, чтобы направиться в уборную и написать в уединении там свой ответ. Зелье ночного зрения, которое как-то поэтически называл Эдуард Принц, могло подарить по его же словам невидимость, такую же, какую описывал Уэллс, но оно оставалось где-то в Комнате-по-требованию, а никак не в его спальне.

Ближайшая уборная мальчиков была в трёх коридорах от класса рун — что было немудрено. Уборная девочек была несравнимо ближе, но и профессор Бабблинг, ежеминутно отпивающая воды из стакана на лекциях, наверняка целенаправленно выбирала место для своих занятий. Пару раз Теодор был свидетелем, как ребята с курсов младше пересказывают друг другу постыдные истории, в которых бежавший по большой нужде юный колдун был вынужден чистить чарами исподнее под ехидный смех полтергейста. Конечно же, и он был в этом уверен, это было неправдой и чушью. Пивз бы затравил такого мага до самоубийства, застань он столь пикантную сцену, а последний погибший студент старше третьего курса… Реза был не в счёт.

Размышляя о байках, курсировавших между младшекурсниками, Теодор сам не заметил, как дошёл до места назначения — и одновременно с ним к дверям с другой стороны подошёл бледный, как будто прозрачный шестикурсник Хаффлпаффа Пембрук, по слухам, один из главных теневых игроков в азартные игры среди студентов. Его родичи, Пембруки, были хозяевами знаменитого в прошлом веке Йоркширского игрового салона, где и сколотили состояние на ставках. Теодору было в основном плевать на азартные игры среди студентов, пусть правила и не поощряли этого, поэтому он сухо кивнул барсуку в знак приветствия и пропустил его первым.

В коридоре сзади раздались шаги, и Тео машинально обернулся. Это был, весьма некстати, мистер Ранкорн, Генеральный инспектор, собственной персоной.

— Мистер Нотт! — расплылся он в фальшивой улыбке. Глаза волшебника бегали, а на висках виднелись капельки пота, словно бы Ранкорн чего-то боялся или куда-то спешил. И Тео догадывался, куда он спешил. — Какая неожиданная встреча. Я хотел с вами поговорить ещё в первый де—

Из дверей уборной раздался истошный испуганный крик, а затем грохот, заставивший обоих волшебников вздрогнуть. Во мановение ока у обоих оказались в руках палочки, и они тут же бросились внутрь.

Помещение уборной представляло собой квадратное помещение. В одной его части были кабинки, закрытые перегородками на засовах, а в противоположной — писсуары. По центру располагались в колонне умывальники. По сути, это была обычная коридорная комната, такая же, как десятки других в замке на разных этажах.

В тот миг у умывальника, под раковиной, протяжно мыча и пуча глаза, в приспущенных из-под мантии брюках сидел явно помутившийся рассудком пятикурсник Элдон.

— Что случилось?! — воскликнул Теодор, бросившись к хаффлпаффцу. Тот даже не посмотрел на него, продолжая мычать, словно бы забыл, как говорить. Его лицо наливалось краской, а в воздухе отчётливо запахло испражнениями. Нотт поморщился и взмахнул палочкой, распрямившись рядом с младшим мальчиком. — Экскуро! Эннервейт!

Юношу встряхнуло, и он слегка пришёл в себя: взгляд стал чуть более осмысленным, а мычание прекратилось.

— Там… там… — хрипло прошептал он.

Генеральный инспектор, чавкая по невесть откуда натекшей воде, дошёл до них и, буркнув формулу Карпе Ретрактум под нос, наколдовал и потянул на себя лассо, отворившее дверцу. Теодор чуть не закричал сам,