Оленья кавалерия. Очерки о русских первопроходцах - Алексей Николаевич Волынец

Как доносили казаки начальству в Якутск: «На Лагылане реке был коряцкой острог, а в том остроге были немирные коряки, князец Алгаул с родичами… Острог их взяли, Алгаулая с родичами всех побили, а на приступе из того острогу убили коряки из пищалей 9 человек служилых до смерти…»

Умелое применение коряками огнестрельного оружия оказалось неожиданностью. И когда при попытке штурма следующего острожка коряки из пищалей застрелили ещё четверых служилых людей, русское войско повернуло назад. Путь на Камчатку открыть не удалось.

В конце того же 1708 года на Камчатку всё же попытался пройти «сын боярский» Пётр Чириков. Его отряд был атакован коряками, которыми командовал вождь, известный русским по прозвищу Щербак. «С луками и копьями, в куяках (доспехах) учинили бой», – писал позднее Чириков. В бою погибло 8 казаков. Ещё два десятка, включая Чирикова, были ранены. С 8 сентября по 2 ноября отряд Чирикова «жил от коряк в осаде», отбивая атаки и голодая. Лишь к концу года казаки смогли пробиться обратно в Анадырский острог, дороги на Камчатку не было…

13 декабря 1708 года Пётр Чириков написал подробное письмо из Анадырского острога в Якутск, объясняя причины неудач. Текст этого письма сохранился до наших дней: «А на Камчатку идти прискорбен и тесен путь: убойство бывает по все годы от коряк… Каким путем на Камчатку прикащик со служилыми людьми пойдет, коряки тех русских людей побивают, и ныне у меня служилых людей убили и многих испереранили…»

Чириков описывал далёкому начальству особенности войны на Крайнем Севере – коряки уже не боятся огнестрельного оружия, и для победы над ними нужны подкрепления из профессиональных военных, не только с ружьями, но и с луками, а также умеющих сражаться в железных доспехах-«куяках», не боясь костяного и каменного оружия аборигенов. «К такому воинскому делу надобно искусных и одёжных куяшников, – писал Чириков, – а без куяков и без лушников в здешней стране одним огненным боем с коряками управливатца трудно, огненные бои они вызнали…»

«На коряк итить войною и камчацкой путь очистить…»

Идущая далеко на западе многолетняя война со шведами в отдельные годы поглощала свыше 90 % всех доходов царской казны, Петру I срочно требовались деньги. В таких условиях блокада Камчатки с её изобилием драгоценных мехов становилась нетерпимой. И 16 января 1713 года глава Анадырского острога Афанасий Петров получил грозное предписание от самого царя: «На коряк итить войною и тех иноземцов разорить и камчацкой путь совершенно очистить…»

Большой поход готовили целый год. Собрали огромное по меркам Крайнего Севера войско – почти две сотни русских и свыше тысячи союзников из окрестных народов. Впервые для войны с коряками привлекли не только традиционно враждовавших с ними эвенов с юкагирами, но и самих коряков.

«Анадырский приказчик» Афанасий Петров использовал не только раздробленность коряцких родов, но и участившиеся набеги северных чукчей на коряков, кочевавших по южному берегу реки Анадырь. Анадырские коряки согласились помогать русским властям в обмен на защиту от чукчей.

Большое войско, погрузившись на оленьи и собачьи упряжки, выступило в поход в самом конце декабря 1713 года. К тому времени русские уже хорошо знали все племена и роды коряков, поэтому замысел похода был простым и конкретным. Афанасий Петров задумал атаковать и уничтожить самое большое поселение коряков, лежащее на пути к Камчатке, – русские называли его «Большой алюторский острог», или «Большой Посад».

Посёлок располагался на хорошо защищённом природой мысе на берегу Берингова моря, там, где Камчатский полуостров соединяется с материком (ныне Олюторский район Камчатского края, рядом с селом Вывенка). Три века назад здесь проживало несколько тысяч человек из трёх корякских родов – настоящий большой город по меркам Крайнего Севера тех лет. Не случайно русские всегда называли его с уважением «Большой острог», или «Большой Посад», тогда как все иные укреплённые посёлки аборигенов именовали острожками.

Это корякское поселение было крупным даже на фоне русских городов Сибири. Например, в Якутске в те годы насчитывалось всего 243 избы – населения в столице огромного «Ленского края» (куда включали все земли к востоку от Лены и Камчатку) было меньше, чем в «Большом Посаде» коряков.

Путь от Анадырского острога до «Большого Посада» оленья упряжка налегке проходила за две недели. Но поход большого войска занял два месяца, с собой пришлось гнать огромные стада «каргинов», как называли не ездовых, почти диких оленей «мясной породы» – единственную пищу, доступную северной зимой. Ежедневно, чтобы прокормить «армию» Афанасия Петрова, требовалось зарезать не менее трёх сотен животных.

К «Большому Посаду» русские, юкагиры и коряки Афанасия Петрова вышли 20 февраля 1714 года. Первое, что они увидели – уходящая за горизонт цепочка сигнальных огней, с помощью которых «немирные коряки» сообщали о прибытии вражеского войска. Афанасий Петров и его помощники Иван Львов и Василий Атаманов наверняка рассматривали мощные укрепления «Большого Посада» не без страха – таких русским первопроходцам на Дальнем Востоке штурмовать ещё не доводилось…

«Большой Посад»

Так началась самая большая и долгая осада, которую довелось вести русским первопроходцам со времён Ермака. В истории российского Дальнего Востока по масштабам она уступает лишь знаменитой осаде Албазина. Но если про оборону казаков против китайцев написано немало, то эта осада забыта напрочь.

Корякский городок располагался на высокой горе, с трёх сторон омываемой морем. Обрывистые берега, высотою до 60 метров, делали возможным штурм только с одной стороны, где склон был менее крутым, высотою чуть более 20 метров. Но здесь «Большой Посад» защищали надёжные укрепления – высокий вал с бревенчатым палисадом.

Такой хорошо защищённый город был слишком необычен для Крайнего Севера, поэтому русские документы начала XVIII века сохранили для нас подробные воспоминания участников штурма, не без удивления описывавших ранее невиданные в этих краях укрепления. Вал, высотою более 4 метров, представлял собой обложенную землёй стену из двух рядов деревянных столбов, перевитых прутьями, между которыми был утрамбован щебень и камень. На этом валу стоял двухметровый частокол с бойницами, изнутри обложенный дёрном толщиною в метр.

Над частоколом возвышались своеобразные башни. Участник осады «сын боярский» Иван Львов позднее описывал их так: «На столбах шалаши, плетеными решетками кругом обложены и дерном окладены. То у них верхней бой. А в острог было трое ворот и бойницы были, а бойницы все завешены травой, а на углах были выпуски на столбах, чтоб к стене не допустить…»

Одним словом, построенные оседлыми коряками укрепления «Большого Посада» не уступали европейским деревоземляным фортам того времени, имея даже продуманную систему перекрёстного огня. Для войска без артиллерии такой острог был