Пыль. История современного мира в триллионе пылинок - Джей Оуэнс

Дальнейшее расширение ирригации, возможно, было относительно бессистемным и малоинтенсивным, однако оно важно, поскольку и видение, и геополитическая динамика, установившиеся в конце XIX века, сохранились и при советской власти, хотя системы правления сильно отличались. И при царях, и при социализме Россия оставалась империалистической. Центральная Азия в любом случае не была наравне с Москвой и Санкт-Петербургом. Она, скорее, походила на колонию вроде Французской Северной Африки или Британской Индии из-за огромных расстояний и культурных различий. Приаралье было периферийным вдвойне – по отношению не только к Москве, но и к Ташкенту, по сравнению с которым тоже смотрелось малонаселенным захолустьем. Соответственно, его рассматривали исключительно как землю, которую можно эксплуатировать, – прямо как долину Оуэнс.

После Гражданской войны в России Америка сократила экспорт. Россия подхватила «хлопковую лихорадку»: там пытались компенсировать потери. Приоритетом стало восстановление производства в Туркестане. ЦК велел сделать хлопок главной культурой во всех совхозах и колхозах, которые могли его выращивать [377]. Сталин продолжил эту политику. С каждой из его пятилеток ставились все более высокие цели – и всего за 10 лет производство хлопка увеличилось в три с лишним раза. «К 1940 году ленинская концепция “обязательного севооборота” навсегда исчезла из лексикона послушного узбекского земледельца, – пишет экономист Владимир Зуев. – И никто не думал о воде: сколько ее надо, как ее можно и нужно использовать, как поливать и с какой целью». Сады и виноградники выкорчевали, а пастбища уничтожили, чтобы лучшая почва служила для выращивания хлопка. Ирригационные каналы рыли, не задумываясь о минимизации потерь из-за испарения или отводе использованной воды с полей. Земля стала заболоченной и загрязнилась пестицидными стоками из шести стран Центральной Азии, расположенных выше по течению. Почва и само Аральское море начали наполняться солью.

За разрушительной Второй мировой войной последовала другая катастрофа. Недостаточные инвестиции СССР в сельское хозяйство во время войны в сочетании с масштабными засухами привели к тому, что более миллиона человек от Украины до Казахстана умерли от голода. В ответ на это Сталин провозгласил Великий план преобразования природы.

Окружающая среда больше не должна была препятствовать прогрессу. «Мы не можем мириться с тем, что многоводная Амударья без пользы несет свои воды в Аральское море», – заявил первый секретарь ЦК КП(б) Узбекистана Юсупов, вторя московской доктрине и словам климатолога Воейкова шестидесятилетней давности. Реки должны стать производительными машинами: плотины будут генерировать гидроэлектроэнергию, а каналы и водохранилища – орошать посевы для увеличения урожайности. Планировалось высадить 70 тыс. километров лесных полос, чтобы защитить европейские фермы от страшных ветров из Центральной Азии. Так же десятью годами ранее в США действовал Рузвельт, чтобы помочь стране оправиться от Пыльного котла. Сталинская мотивация, однако, была скорее романтической, прометеевской, нежели технократической, утверждает историк окружающей среды Стивен Брейн. Целью было не возвращение ландшафтам их естественной формы или предполагаемого первозданного состояния, а создание «улучшенной природы»[378].

Работы начались с одного из крупнейших в мире оросительных каналов – Главного Туркменского канала, отводящего воду из Амударьи по древнему, высохшему руслу реки Узбой, по которому она до этого дважды впадала в Каспийское море. Как и при большинстве «Великих строек коммунизма», трудиться принуждали заключенных ГУЛАГа, а десятки тысяч жителей местных деревень насильно переселили. Пустыня Каракум должна была расцвести – и этого надо было добиться любой ценой. Вода могла открыть огромные новые участки земли для сельского хозяйства. Расширилось бы производство хлопка, стало бы возможным судоходство. Но требовалось огромное количество воды. Да, канал мог переносить около 15 кубических километров в год и отводить четверть стока Амударьи, однако сооружение не было облицовано. То есть мало того что испарится значительная часть воды, бегущей 1,4 километров под палящим пустынным солнцем: еще больше воды просочится и уйдет в песок. Иначе говоря, проект с самого начала был провальным.

Тем не менее некоторое время казалось, что задумка может сработать. Как и после катастрофы Пыльного котла в США в 1930-е годы, огромный экологический ущерб от такого стремления к экономическому росту несколько лет скрывался благоприятными погодными условиями. В 1950-е годы водосборный бассейн Амударьи был обильнее обычного, а еще благодаря расширению ирригации из водохранилищ испарялось меньше воды. В результате уровень воды в Аральском море оставался прежним. А вот государственные цели по выращиванию хлопка становились все выше.

Юсупов поклялся Сталину, что к 1953 году производство хлопка достигнет 2,4 млн тонн в год. Потом Сталина сменил Хрущев и потребовал к 1960 году выйти на 3 млн тонн в год. По оценкам Академии наук Узбекской ССР, 20 млн гектаров земли были потенциально пригодны для орошения, но до сих пор орошалось только 4 млн. Какие перспективы, а! В оборот пустили еще больше земли – и в 1964-м (год смещения Хрущева) собрали 4 млн тонн хлопка.

Генсек новый, план – прежний. Преемник Хрущева Брежнев заявил, что «белое золото создают золотые руки», и поставил перед Узбекистаном цель производить 5–6 млн тонн хлопка-сырца любыми средствами. В 1977 году был пик – 5,7 млн тонн. Ландшафт стал монокультурным. Везде, где только можно было выращивать хлопок, этим занимались. Землю, очевидно непригодную для выращивания хлопка (землю, которая не дренировалась и была полна солей, а также почву с высоким содержанием гипса – минерала, который хлопок не переносит), все равно тоже орошали. Так без надобности осушали реку, поскольку в указах сверху не учитывалась реальность на местах. Людей, занимавшихся сельским хозяйством и живших в построенных из глины деревнях-кишлаках, традиционных местах зимовки с полукочевых времен, принудительно переселяли для работы на более крупные центральные фермы. Привычный образ жизни был утрачен навсегда. А каждый сентябрь сотни тысяч человек (особенно студентов и детей, чьи ручки считались более ловкими и способными аккуратно собирать хлопковые «коробочки» с каждого растения) отправляли в поля на ежедневный изнурительный труд – и такая практика не полностью искоренена до сих пор.

Цель Брежнева в 6 млн тонн так и не была достигнута, потому что достичь ее было невозможно.

Уровень воды в Арале стал падать в 1960 году. В том десятилетии он в среднем снижался на 22 сантиметра в год, поскольку из водоема испарялось больше воды, чем поступало от питающих его рек. В 1970-е годы, когда кардинально расширилось орошение, уровень становился ниже уже на 58 сантиметров в год, а в 1980-е годы – и вовсе на 6 сантиметров в год. Береговая линия заметно отступила. Ежегодно открывались сотни тысяч гектаров морского дна и подвергались воздействию ветров.

С конца 1970-х годов