Песни служителей Адхартаха: призыв - Андрей Кот

Обезумевший от шума, огня, пыли табун, не обращая внимания на крики отстающих погонщиков, помчался за своим вожаком в сторону от стойбища к крутому берегу реки.

В такт грохоту грома затряслась от боли Этуген мать-земля, и зыбкая дрожь пронеслась по степи, разбрасывая камни и оставляя разрывы-трещины повсюду. Напуганные земной тряской и могучими порывами ураганного ветра лошади бежали, не разбирая дороги к береговому обрыву.

Вспоминая эту историю, Кунан клялся, что видел, как лошадиные тени отрывались от земли, оживали и в виде ужасных демонов карабкались по ногам своих прежних хозяев, чтобы заползти им в уши и подчинить своей воле. Порабощенные животные теряли последние остатки разума и ускоряли бег навстречу неминуемой гибели.

Но тут на глазах всего племени произошло чудо. Маленький Баавгайн, забытый в суматохе, как ни в чем не бывало показался на крутом берегу. Он вскарабкался по крутому склону и оказался наверху, как раз между табуном и обрывом.

Вернее, сперва показалась его удочка. Следом палка с нанизанными на нее мелкими рыбешками. Затем выбритая голова с косичками. И, наконец, выскочил сам мальчуган, напевающий какую-то веселую мелодию. Он подпрыгивал и пританцовывал под хвастливую песенку, совершенно не замечая ничего вокруг.

Не боится никого смелый Баавгайн,

Остановит вмиг беду умный Баавгайн,

Схватит рыбину за хвост ловкий Баавгайн,

И прогонит тучи прочь мудрый Баавгайн.

Все люди в тихом оцепенении наблюдали, как дикая необузданная сила, оставляя за собой облако степной пыли, неслась на мальчугана.

Раздался общий то ли вскрик, то ли всхлип, и женщины в ужасе закрыли лица руками. Мальчик резко развернулся на звуки топота копыт и, выставив левую руку ладонью вверх, громко приказал несущимся на него лошадям: “А ну-ка стойте!”

В это мгновение тонкий солнечный луч разорвал беспросветные тучи, и мальчик засиял искрящимся золотом. Тучи расползлись еще сильнее, и вот свет вырвал безумных лошадей из мрака. Ослепленный ли ярким светом или ошеломленный ли неожиданным препятствием в виде беззащитного человеческого детеныша, вожак табуна —лохматой каурый жеребец – заржал и встал на дыбы. Затем он развернулся и, встряхнув гривой, повел табун прочь от обрыва.

Кони, послушные своему вожаку, метнулись вслед за ним, уносясь от опасности. Мальчик спокойно подхватил свои рыболовные снасти вместе с уловом, закинул на плечо и, насвистывая, запрыгал на одной ножке за животными.

Все буйство непогоды затихало рядом с ним, будто он гулял в ясный теплый день. А вокруг буря яростно вертела и яростно крушила все подряд, легко отрывала валуны от земли и закидывала их высоко в небо, где раскручивала их в широкие черные столбы воронок. Но мальчик продолжал бубнить свою песенку, весело подходя к успокоившемуся табуну, остановившемуся в сотне шагов неподалеку.

Велит мраку отступить хитрый Баавгайн,

Прочь прогонит тьму сильный Баавгайн,

Отведет коней домой чуткий Баавгайн,

Принесет рыбешки маме славный Баавгайн.

С приближением мальчугана обессиленные от бега лошади одна за другой падали на бок, а резвящиеся лучи солнца, пробивающиеся сквозь тучи, изгоняли из лежащих животных извивающиеся зловещие тени в глубокие трещины в земле, откуда они и появились. Баавгайн потрепал каурого вожака по холке, взобрался на него, цокнул и повел табун за собой в стойбище. Буря улеглась и пролилась на землю теплым дождем. И только тогда остальные погонщики, ошеломленные увиденным, смогли подъехать и прийти на помощь мальчику с табуном.

С того дня прозвали люди Баавгайна новым именем: Четгер Яриг – заклинатель демонов. Вскоре первое имя и вовсе забылось. Видя скрытую силу в мальчике, старый шаман с разрешения родителей стал готовить его себе на замену.

Прошли годы, и вот уже Четгер Яриг стал шаманом племени. Ни одно серьезное дело не решалось без его участия. Менялись вожди, разрасталось племя, рождались и умирали поколения, но лишь шаман оставался прежним. Иногда он исчезал на десятки лет, чтобы узнавать секреты мира, когда считал, что племени не нужна его помощь, но всякий раз неизменно возвращался.

Давно уже ушли к праотцам его родители, затем братья и сестры, затем их дети, внуки и правнуки. Никто, пожалуй, и он сам, не знал, как так получалось, что он не старел. Поседел он молодым, и как будто застыл в зрелой поре.

Много спокойных зим минуло, но однажды наступил день, когда жизнь сородичей повисла на тонком конском волоске. Пошли слухи по степи, что собирается могучая сила на востоке. Монгольский хан Джучи покорил киргизов, теленгутов, власть его подбиралась к землям родного племени Четгера Ярига.

И вот тревожное новости добрались и до них. Двое охотников не вернулись домой, их розыски ничего не дали, словно под землю канули. Когда уже и надеяться перестали, они вернулись сами спустя неделю, напуганные и еле живые.

По их словам они столкнулись с передовым отрядом монголов. Их долго пытали, выведывая, кто они и сколько сил у племени. Затем отвезли в лагерь к главному военачальнику самому Бату-хану, который велел передать на словах следующее послание: “Монголы с племенем токсоба из одного корня – либо присоединяйтесь, либо погибните. Даю вашим вождям срок две недели, чтобы явиться с поклоном”.

Горячие головы гневно кричали, мол, кто такие монголы Темуджина, чтобы сметь приказывать. Род токсоба всегда выше монголов стояли, а вот вождь пришлых – Темуджин – и вовсе рабом был у тайчиутов, бывших данников токсоба. Молодые воины кричали, что сами покажут монголам доблесть токсоба. Разумные старики осторожно предлагали послать весть булгарам, кипчакам и урусам, чтобы собрать силы против надвигающейся угрозы.

Долго молчал и слушал Четгер Яриг. Когда же спорщики устали, встал и сказал.

– Готовьте дары, поеду к Бату-хану на поклон.

Все голоса мгновенно стихли, а затем поднялся ропот негодования. Четгер Яриг вскинул руку вверх, призывая всех замолчать и упрямо повторил.

– Поеду к Бату-хану на поклон.

– Но почему? – закричали со всех сторон.

– Булгары, кипчаки и урусы нам чужие. Обид у них друг на друга накопилось столько, что будут они сражаться не как один кулак, а каждый сам по себе и как кто горазд. Горько это признавать, но не надежные они нам союзники, могут в последний момент к врагу переметнуться. А одни мы, как бы не смелы были наши молодые батыры, – он кивнул в сторону молодых воинов, – не устоим против бесчисленных туменов Бату-хана. В этой битве исчезнет наш род, и даже память о нас развеется навсегда. Но вместе с ними мы можем славу и богатство добыть. Как не крути, а все же они хоть и зазнавшиеся, да