Цветочная сеть - Лиза Си

Хулань переводила сложные слова в меню и попыталась расшифровать для своего соотечественника ингредиенты ахи[51] с папайей и сальсой из чили, а также свежих равиоли с маскарпоне. Питер предусмотрительно заказал утку «в кантонском стиле», и ему притащили добрую четверть тушки, да еще и цельным куском. Молодой следователь в замешательстве смотрел на блюдо, а затем радостно хмыкнул, когда перед Джеком Кэмпбеллом поставили тарелку с огромным ароматным стейком. Прежде чем попытаться атаковать огромную утку варварскими приборами, Питер подождал, пока Хулань не возьмется за нож и вилку и не начнет резать свою порцию[52].

К тому времени, когда они вернулись в гостиницу — Дэвид счел чудом, что Кэмпбелла не остановили за вождение в нетрезвом виде, — все были сыты и пьяны. Дэвид, Хулань и Питер вышли перед дверями «Билтмора». Питер зевнул, помахал Дэвиду рукой и скрылся в вестибюле с покупками в руках. Хулань ушла сразу за ним.

Дэвид остался ждать на улице, наслаждаясь прохладным ночным воздухом. Когда подъехала его машина, он дал парковщику десятку, сунул отрывной талон в карман и вошел в гостиницу. Едва он осторожно постучал в дверь номера Хулань, она открыла и притянула его к себе. Оба лихорадочно дергали за молнии и возились с пуговицами, срывая друг с друга шелк и хлопок, габардин и кашемир. Кожа Хулань обжигала его пальцы. Ее губы искали его. Ее аромат снова нахлынул на Дэвида, будто из далекого сна. Они не были вместе вот уже двенадцать лет, но руки и губы Дэвида, казалось, помнили, как доставить Хулань самое большое удовольствие. Первый неистовый порыв постепенно сменился сладостным ритмом, и оставшуюся часть ночи Дэвида переполняли страсть и нежность. Однако не менее остро, чем животное желание и восхитительную дрожь разрядки, он чувствовал тревогу. Дэвид любил Хулань, но знал, что с ней нужно быть осторожным.

Глава 12

3 февраля, Чайна-таун

— Хорошо спали, инспектор Лю? — спросил Питер Сунь, когда на следующее утро они с Хулань сидели в кафе.

— Да, превосходно, спасибо, — ответила Хулань недрогнувшим голосом.

— Всю ночь я гадал, снится ли вам поездка в Кайфэн[53], — с хитрецой продолжил Питер. — Но потом решил, что Лю Хулань — разумный человек, не какой-нибудь надтреснутый фарфор.

Хулань невольно залилась краской от его намеков. Название города Кайфэн было сходно по звучанию со словом «распечатать» — этот эвфемизм часто использовали для описания первой брачной ночи. А с треснутым фарфором веками сравнивали женщин легкого поведения.

Питер надул щеки, словно рыба иглобрюх, а затем со свистом выпустил воздух и рассмеялся от души.

— Вот пройдоха! — Хулань наконец уловила дразнящий тон.

— Мы ведь не дома, инспектор. — Питер пожал плечами, подражая новым американским друзьям. — Меня приставили наблюдать за вами, и я выполню предписание. Но вы не сделали ничего такого, чего я сам бы не сделал, выпади мне шанс. Только вот проблемка: шансов-то у меня и нет! Ведь эти американцы ни с одной женщиной меня не познакомили, если не считать ту прокуроршу с огромными зубами. А в ней привлекательности не больше, чем в дубовой колоде! Я лучше умру, чем заведу с ней шуры-муры!

— Да, но единственный способ поймать тигра — наведаться к нему в пещеру, — засмеялась Хулань. — Да уж, следователь Сунь, не знала, что вы такой…

— Какой «такой»? Мы в другой стране. После возвращения проблем не возникнет. А вот если вы забудете свое место — тогда другое дело. — Питер отхлебнул чаю. — Инспектор Лю, вот что я думаю: мы в Америке. Будем веселиться напропалую, а потом поедем домой. Но древние философы очень правильно сказали: змее трудно вернуться в ад, когда она познала рай. И пока мы на небесах, нужно нагуляться вволю.

— Да вы развращенный человек, следователь!

— Не исключено, — хихикнул Сунь.

Коллеги встретились в вестибюле ровно в девять, а затем разделились на три группы. Дэвид и Хулань с утра собирались в Чайна-таун, после обеда — в Университет Южной Каролины, а ближе к вечеру — к родственникам Гуана. Гарднер и Питер тоже намеревались отправиться в китайский квартал, чтобы посетить банки и собрать как можно больше информации в отделах безопасности. Кэмпбелл со списком предполагаемых членов «Возрождающегося феникса» взял курс на восток, в Монтерей-парк, надеясь, если повезет, разыскать кого-нибудь из бандитов.

Перед тем как отправиться на задание, китайские агенты поинтересовались, выдадут ли им оружие.

— Категорически нет, — последовал быстрый ответ Джека Кэмпбелла.

— Но ведь мы не знаем, с кем имеем дело, — заметила Хулань. — Вы же не бросите нас на передовую без всякой защиты.

— Вас ни на минуту не оставят одних, — пообещал Кэмпбелл. — Если вам нужна защита, ФБР предоставит ее. Но об оружии даже не мечтайте!

После такого категорического заявления американцы и китайцы, не совсем довольные друг другом, разъехались в разные стороны.

Дэвид много раз бывал в Чайна-тауне, но, разумеется, не видел всего того, к чему был доступ у Хулань. Сначала они шли по Бродвею, затем повернули на Хилл-стрит. Старые здания с загнутыми крышами, неоновыми огнями и яркими воротами не изменились с 1930-х годов. Местные старожилы по-прежнему держали сувенирные лавки и антикварные магазины, но в последнее десятилетие под влиянием гонконгских капиталов в этом анклаве появились крупные торговые центры и галереи с многолюдными ресторанами, магазинами электроники и конторами по импорту-экспорту. Больше всего, с точки зрения Хулань, изменилась демографическая картина: в китайском квартале стало гораздо меньше кантонцев, чем она помнила. Зато появились камбоджийцы, вьетнамцы, бирманцы и тайцы. Она также уловила множество китайских диалектов — в основном фуцзяньский и шанхайский, приправленные кантонским и путунхуа.

Дэвид и Хулань сосредоточились на китайских магазинах, многие из которых уже украсили к китайскому Новому году. Они бродили по лавкам с имбирем, тофу и жареными утками, выставленными в витринах, по аптекам с экзотическими снадобьями. Время от времени Хулань приобретала то банку датского печенья, то пачку сигарет, то коробку конфет. Иногда они поднимались по лестнице, чтобы пообщаться с жителями многонаселенной квартиры, или смело заходили в какой-нибудь цех