Дракон из черного стекла - Джим Чайковски

Баашалийя вдруг резко накренился, чуть ли не вертикально поставив крылья, и Никс, отброшенная вбок, повисла лишь на привязном ремне. Миррская летучая мышь проскочила мимо двух рааш’ке, едва не задев их. И лишь тогда Никс мельком углядела туго натянутую веревку, соединяющую этих двух скакунов. Которую сама она не заметила. Баашалийя мог воткнуться прямо в нее, отправив всех троих беспорядочно падать, наталкиваясь друг на друга и путаясь в ней.

Избежав опасности и едва только миновав Даала и Тамрин, Баашалийя сразу же резко развернулся, опять высоко подняв крыло. Никс вернулась в седло, когда их полет выровнялся, и только теперь поняла назначение веревки впереди.

«Тамрин тащит раненого скакуна Даала…»

Когда Баашалийя устремился вдогонку за связанной парой, над ними уже нависла тень буканира. Уйти от охотника на такой черепашьей скорости им явно не светило.

Поняв это, Никс напрягла грудь и пропела свое желание, обращаясь к сердцу Баашалийи. Золотистые пряди сплелись в картину ее намерений, вспыхнув в глазах у обоих.

Баашалийя все понял и рванулся вперед – поднырнул под Пиллара и словно завис под ним, летя чуть позади.

Выгнув шею, Никс крикнула Даалу:

– Прыгай ко мне! Баашалийя легко вынесет двоих!

Но это была не единственная причина.

Она глянула мимо Даала на тень буканира.

«Сейчас понадобимся мы оба».

* * *

Когда Никс крикнула еще раз, Даал напрягся. Такой прыжок не страшил его, но ему не хотелось покидать Пиллара. Он потянулся к загривку своего скакуна, ощущая каждый его натужный вдох и каждый тяжелый удар его сердца.

Никс опять окликнула его – с лицом, пылающим от паники и раздражения.

– Не обремененный твоим весом, твой Пиллар с помощью Хеффы и Тамрин сможет лететь быстрее!

Даал выругал себя за то, что сразу не осознал этого. Усталость – как его собственная, так и Пиллара – притупила его мысли. Он быстро отбросил ремень, вытащил ногу из стремени и подогнул ее под себя.

Никс смотрела на него снизу вверх. Хотя глаза у нее были скрыты защитными очками, Даал все равно видел горящий в них огонь. Вокруг нее уже сияла золотистая аура. Она разожгла свой обуздывающий напев в неистово полыхающий костер, пламя которого было слишком сильным, чтобы ее тело могло сдержать его.

Пока он балансировал в седле, ее дар все настойчивей взывал к источнику у него внутри – который сразу же всколыхнулся где-то у него глубоко в груди, заставляя сердце биться чаще, напрягая ребра. Кожа у него раскраснелась, словно уже согретая яростным пламенем внизу.

Что-то в нем пыталось побудить его отпрыгнуть куда-нибудь подальше от этого костра, но Даал знал, что не сможет. Тот настойчиво взывал к нему – и ему не оставалось ничего другого, кроме как ответить.

Боком соскользнув с седла, он пролетел по воздуху и упал прямо в это пламя.

Глава 22

Когда Даал плюхнулся на спину Баашалийи где-то чуть позади седла, Никс пришлось ухватиться покрепче. Его прыжок отбросил их еще глубже в ущелье. Под брюхом у Баашалийи стремительно пронеслись острые камни, задев пушистый мех, некоторые глубоко порезали кожу.

Никс поморщилась, и сама ощутив его боль.

Освободившись от веса Даала, Пиллар сразу поднялся чуть выше – словно летучий пузырь, с которого сбросили балласт, – и Хеффа увлекла его вперед прямо над головами седоков скользящего над самым дном ущелья Баашалийи.

Когда пространство наверху очистилось, Никс отвела Баашалийю от острых камней и оглянулась себе за спину, чтобы проверить, как там Даал. Его ноги, согнутые в коленях, были расставлены в стороны, руки вцепились в крепления ее привязного ремня. Ей хотелось, чтобы эти руки обхватили ее за талию, однако Никс знала, что сейчас нельзя ни на что отвлекаться.

Хеффа летела впереди, энергично взбивая крыльями воздух. Пиллар не отставал, находя в себе достаточно сил, чтобы позволить связывающей их веревке то и дело слегка ослабевать, хотя и не всегда.

Однако Никс понимала, что это ненадолго – в конце концов Пиллару все равно понадобится поддержка в виде этой веревки. И это было не единственной ее заботой.

Даал высказал эту озабоченность вслух:

– Мы по-прежнему продвигаемся слишком медленно.

Никс подняла взгляд на нависшую над ними тень буканира. Она надеялась, что, освободившись от своей ноши, Пил-лар полетит заметно быстрее, хотя это и не было главной причиной, по которой Никс попросила Даала совершить этот прыжок.

Она пропела целую бурю нот, вынуждая Баашалийю подниматься все выше и выше, выходя из тени внизу.

Когда они направились к яркому небу, Никс крикнула Тамрин:

– Лети дальше! Встретимся на корабле!

Подняв в качестве подтверждения сжатый кулак, Тамрин исчезла во тьме внизу.

Баашалийя продолжал набирать высоту.

Даал понял ее намерения.

– Собираешься дать бой буканиру?

– Надо остановить его – или, по крайней мере, замедлить. Это наша единственная надежда спастись.

В подтверждение этого наверху выпалили обе пушки одновременно, очертив контуры корабля огненными всполохами. Оглушительный грохот стряхнул пыль со стен. Железные ядра опять ударились в них, обрушив в ущелье каскады камней.

Никс опустила взгляд в темноту внизу, напрягая зрение. Насколько она могла судить, Тамрин и обоим рааш’ке удалось благополучно ускользнуть.

«Стоило им хоть чуть-чуть замешкаться…»

Даал наклонился к ее уху:

– Буканиру нужно будет перезарядить пушки!

– Тогда нам нельзя упускать этот момент.

Повинуясь Никс, Баашалийя стал по крутой спирали подниматься к выходу из ущелья. Чтобы не завалиться на спину, Даал вцепился в ее привязной ремень. Его дыхание касалось ее уха. Сверху ослепительно сияло небо пустыни. Никс даже зажмурилась, но не осмелилась снижать темп подъема, чтобы позволить глазам привыкнуть к яркому свету.

С каждым взмахом крыльев Баашалийи жар вокруг становился все сильнее.

Наконец они выбрались из ущелья на открытое пространство, подобно смерчу взмыв над пустыней. Никс могла лишь догадываться, как может это выглядеть со стороны, тем более что выскочили они прямо перед носом у буканира.

Повинуясь ее напеву, Баашалийя быстро поднялся над обтекаемым летучим пузырем корабля. Внизу она мельком увидела фигуры, снующие по палубе. Суета эта была большей частью сосредоточена вокруг двух корабельных пушек, однако прислуга их в панике разбежалась при виде чудовищной летучей мыши, взмывшей прямо у них перед носом.

Пока Баашалийя делал разворот навстречу буканиру, Никс нацелилась гневным взглядом на флаг, развевающийся над его летучим пузырем. Эмблема в виде темной короны и золотого солнца сразу же разожгла в ней ярость. Этот символ – венценосной семьи Массиф – преследовал ее бо́льшую часть жизни. Это под ним убили ее мать, искалечили отца,