730 дней - ИЛЁС АЗИЗОВ

–Я должен лететь сегодня, – лишь смог сказать он хриплым голосом. Им был выбран второй вариант, так как он, плюнув на все, пожелал, хотя бы часом раньше, спастись от этих мест, где бродила тень самой смерти…

Десантники тоже плачут!

По общеизвестным причинам «вертушки» летали только ночью. Спустя три дня, к вечеру поступил приказ:

–Дембелям приготовиться!

Надели торжественную одежду, подготовленную нами как произведение искусства, на которую потратили два месяца нашего личного времени. Снова начистили до блеска и так почищенные сапоги. Попрощавшись с теми, кто оставался после нас, доводя их до отчаяния, поспешили в сторону аэродрома, осторожно шагая по зыбкой, глинистой дороге. О вертолете ни слуху, ни духу. Прилетит или не прилетит, еще не известно.

–Товарищи дембеля, строиться!

Услышав знакомый голос, я посмотрел в сторону офицера, который должен был провожать нас «со всеми почестями»: «Ой-йо-йой, бог мой, только не он!!!» Этим офицером был Понамарев! Да-да, тот, который изгнал нас из Шахиддары, пожадничавший поделиться с подчиненным ему солдатом провизией и съедавший перед ним, лежа на боку, орехи. Помню, он безразлично сказал: «Что с того, если одним узбеком будет меньше!?» Одним словом, тот самый подполковник Понамарев, запечатанный надолго в моей памяти своими негативными качествами.

– Ух-х-х, неужто больше некому? Вот мы попали к этому пустомеле!

Шепот, который начался между дембелями, был неспроста. Однако у нас не было другого выхода. «Пока свою работу не выполнишь, назови осла дядей» -есть такая поговорка у узбеков, придется придерживаться ее. При этом осел тот, от кого зависит успешный исход твоей работы или получение желаемого.

Понамарев заставил открыть чемоданы у порядка свыше шестидесяти дембелей, вытащил оттуда вещи, приглянувшиеся ему и которые потом выкинул в рядом стоящую мусорную урну. Как ни странно, прошло больше двух часов пока это происходило, но о «летательном аппарате» никаких известий не поступало.

Наши тела были неприспособленны к новой одежде и узким сапогам, и мы, стоя, ожидали до рассвета какой-либо информации. По неизвестным причинам сегодня вертолёты не прибыли. Всем был дан приказ вернуться в свои роты, после чего мы отправились в путь в сторону казармы. Опять та же зыбкая, глинистая дорога, опять родная, из глинобитной стены, наша казарма. Сколько же еще будет оставаться здесь наш хлеб насущный? Не могу сказать, да и невозможно предсказать!

После неаппетитного завтрака, до обеда, всю нашу досаду мы переместили в сон. После обеда принялись заново заполнять «облегченные» Понамаревым наши чемоданы.

Вечером, во второй раз, попрощавшись, снова отправились в сторону аэродрома. А там все по вчерашнему «сценарию», акт действия на сцене: снова Понамарев, снова обшаривание чемоданов! На этот раз, набравшись опыта, купленные мною для моей дорогой мамочки японские платки в количестве двух штук, я накинул на плечи и сверху надел тельняшку. Очередь дошла до меня.

С кем чёрт не шутит, возможно, если я ему напомню он уймётся. В надежде на это я обронил словечко Понамареву, который осматривал мой чемодан, будто содержимое в нем было его собственным:

–Товарищ подполковник, помните Хост? Вместе же воевали.

–Ну и что? – его ответ был коротким и ясным.

Все понятно. Перед моими глазами заново вставали его причуды в Шахиддаре. Я сердился на себя за то, что позволил себе просить этого типа, однако было поздно, слово как воробей. Вылетел и уже не вернешь.

Читая об этих событиях, у кого-то, возможно, возникнет вопрос: «Неужели нельзя было выразить протест?». Сейчас об этом могу сказать категорически, но тогда протестовать против него было бесполезно. Напротив, это пошло бы в ущерб, и я мог бы остаться еще на три-четыре дня. По этой причине ни один дембель не смог сказать: «Почему берете? Не имеете права так поступать!».

Мы все знали, что собранный в «мусорной урне» «мусор» не отправился бы на свалку. «Чтобы вырвало тебя. Да пусть подавиться он этим! Скорее бы избавиться от этого прорвы»,– с такими мыслями нам оставалось только соглашаться на отобранное у нас.

Собрав чемодан, я встал рядом с уже «проверенными». И этой ночью от вертушки тоже не было никаких известий. Чтобы снова съесть оставшийся наш хлеб насущный направились в сторону казармы.

Вечером заново приказ: «Дембеля на выход!»

–Не выйдем. Когда точно известно будет, что вертолет прилетит, вот тогда и скажете, – объяснили мы и не стали торопиться к аэродрому.

– Вертушка в воздухе, через полчаса будет здесь. Выходите! Только после этого приказа, не до конца поверив этому, уже «по-английски», не попрощавшись, снова двинулись в путь.

Кажется Понамарев насытился, так как его сегодня уже не было. Как только мы подошли к аэродрому, приземлился внушительных размеров вертолет МИ-6. Сразу после его разгрузки прозвучал приказ: «Подняться на борт и разместиться». Мы поднялись на борт вертушки и шутили при этом: «Давайте, ребята, поскорее поднимайтесь, пока Понамарев не пришел». Каждый из нас сел на установленные с двух сторон железные скамейки, застегивая неуклюжие парашюты, у которых подвешенная нижняя часть опускалась между ног и закреплялась.

В эту вертушку, предназначенную для грузоперевозок, получившую кличку «Корова», разместились аж шестьдесят дембелей. После этого, один из пилотов, осмотрев всех, поставил посередине четыре-пять штук ведер.

–Ребята, сами знаете. Мы будем снижаться не так, как обозначено в Уставе – в секунду три метра, а с ускорением: сорок метров. Если кому-то невмоготу, прошу не стесняться, с каждым может случиться, постарайтесь дотянуться к этим ведрам, – сказал он и после этого завел мотор.

Огромные лопасти, вращающиеся с необычным звуком «хушт-хушт» начали поднимать нас в объятия темного неба. Пролетев около часа, вертолет, вставший над Кабулом, кругами маневрируя, произвел легкую посадку. Не считая нескольких слабонервных, остальным не понадобились поставленные посередине ведра. Все правильно, большинство из нас не первый раз летаем на вертолете. Однако приземление такого рода мы испытали всего лишь один раз, в день прибытия в афган.

Во время боевых операций, при заброске десанта к врагам, я, конечно, летал на «вертушках». Однако на тот момент такие приемы не применялись. Вертолеты летели как можно ниже, по лощинам, прячась за возвышенностью, в нужном месте зависали от земли на один-два метра, где, воспользовавшись этим, нам, восьми-десятерым солдатам, нужно было спрыгнуть с него на землю. Тем, кто не успевал, уже приходилось выпрыгивать со значительной высоты, которую набирал вертолет при подъеме. Такой прыжок одетым в легкую спортивную одежду значительного неудобства не создавал. Но, на некоторых был груз весом тридцать-сорок килограммов (связисты, наподобие меня, прибавьте к этому и