730 дней - ИЛЁС АЗИЗОВ

нельзя было отбрасывать тот факт, что сарандоям целиком и полностью нельзя доверять. В нашей практике были горькие опыты, когда невозможно было проводить какие-либо работы, опираясь на их помощь.

Остолбеневший начальник приказал вернуться назад. При помощи сарандоев аксакалам кишлака раздали подарки:

–У нас к вам всего лишь одна просьба. «Если получите хоть какие-нибудь сведения о нашем заблудившемся солдате, мёртвый он или живой, немедля сообщите нам. Есть даже награда. Даже готовы к соглашению об обмене».

В том, что офицер оглашал эти мысли среди мирных жителей кишлака, была особая причина. Среди мирного населения были их «люди». Всякие сведения передавались туда – сюда и обратно. И это было его правильным решением. Я и ранее говорил, что по условиям обмена пленных того времени, за одного советского солдата полагался обмен до шести вражеских бойцов или выкуп.

Поступившая на следующий день информация была печальной: «Ваш боец находится там-то, повешенным на большом дереве. Дайте семьсот тысяч выкупа и забирайте!»

У всех головоломка. Что делать? Неужто заплатят столько выкупа за одного такого «дурака»? Ладно, если бы он был жив! Может стоило бы!?

Во время развода на плацу один из ответственных лиц, разозлившийся, оказывается сказал: «Найду денег, верну даже мёртвого и его труп на три-четыре дня повешу вот тут-то. Пусть будет назиданием для других!».

Сказаны были ли эти слова в состоянии досады или не были сказаны, осуществились они иль нет, вернули ли труп обратно или нет, далее мне об этом неизвестно…

Выбор «крысы»

Собравший нас, дембелей, в одном месте, Твердохлеб представил нам вновь прибывшего бойца: «Знакомьтесь! Перевели к нам с хозроты. Он такой же дембель, как и вы, вернется вместе с вами. Прошу любить и жаловать. Думаю, что проблем не возникнет».

Было подозрительно присоединить к нам этого парня, которому оставалось вернуться домой через три-четыре дня. По той причине, что наша казарма располагалась прямо на краю аэродрома, некоторые офицеры, возвращавшиеся домой, пользовались ею в качестве ночлега. Однако поместить рядового солдата таким образом, по правде говоря, было не совсем понятно.

Оказалось, что ушедший наш «спецчеловек» в хозроту, с целью сбора сведений, вернулся оттуда не с пустыми руками. Работал в штабе, кроме как «штабной крысы», имел репутацию «стукача», как стало известным его сослуживцам. Видимо, его некуда было определить, вот и перевели в хозроту, где он также не «уместился». В итоге там решили, что мы сердобольные, перевели его к нам.

Перебивая друг друга все стали выкрикивать:

–Ребята, что, мы такие сердобольные?! Может он знает, почему представления, которые отправлялись о награждении нас, не доходили до адресата?»,– возмутился кто-то из дембелей.

–Парни, не надо опережать события! Не сегодня так завтра нам предстоит уехать отсюда. Давайте уедем без лишних хлопот. В конце концов, не он же один работал в штабе! Быть может, он невиновен?

– Стукач он, я знаю его!

– Давайте быть терпеливыми, а может сам «расколется!?»

Отбой и подъем для всех был одинаковым, и в наш режим хорошо вписался «крыса». Однако, на третий день, к вечеру, он появился у нас в полном «ажуре». Он был роскошно одет в парадную форму, о которой мы только могли мечтать.

–Ого-го! Вы только посмотрите, знаки отличия, которые мы не смогли получить. Даже не стоит говорить о кокардах и аксельбантах. Посмотрите на его боевые ордена и медали! Не много ли на одного тебя сразу пять штук, а!? Ты же не участвовал ни в одной боевой операции. А ну-ка пойдем с нами, объясни-ка нам, -удивленные ребята повели его в сторону столовой, в местечко, скрытое от посторонних глаз.

–Ну давай, говори!

–Ребята…мне сейчас…нужно лететь,– проговорив это он, бегающими глазами, искал спасения.

–С целой бригады еще ни один дембель не отправился домой! А ты что, такой крутой что ли?!

–Я нахожусь под личным контролем самого начальника штаба. Я же не перекидываю свою ношу на ваши плечи! Да и вам проблемы не нужны! С завтрашнего дня начнут отправлять в массовом порядке, – сказал он, повышая голос, и, с надеждой, что упомянутое имя начальника штаба ему поможет.

–Ох-хо-хо!!! Да ты вообще наглец! А ну-ка слезай вниз! Откуда ты достал эти штуковины?!-после сказанных этих слов он получил внезапно удар в лицо. Только теперь, вытирая капающую с носа кровь, на один уровень снизил тон и, запинаясь, начал говорить:

–Это уже дело молодое… Кто же хочет вернуться на Родину с пустыми руками? Ребята, у меня есть возлюбленная! Она ждет меня.

–Ты что!? А я ли хотел возвращаться с пустыми руками!? Участвовал в более десяти боях! Два раза считал, что мою фамилию отправили в Москву. А тут, из-за таких как ты, даже не двинулся дальше штаба!?– еще один наш сослуживец так пнул ему между ног, что «крыса» лицом вниз упал на землю.

–Бей ребята!

Очень некрасивая ситуация, когда четверо или пятеро бьют одного человека. Однако он на наших глазах казался единственной причиной всех несправедливостей. Мы не могли стерпеть, если бы этого парня отправили первым. Ведь во всей воинской части его не воспринимали даже сопризывники, состоящие от дембелей.

–Довольно, хватит, – обронив слово, кто-то из нас закрыл его телом. Только после этого все отстранились от «крысы», который, корчась, старался глубже защитить свои внутренние органы. Не осталось ни одного открытого места на его лице, где бы не было синяков, а «парадка» на нем теперь годилась лишь для мытья пола.

–Поднимите его!

–Ты слышишь? Что с тобой произошло?! По-моему, ты неудачно упал с лестницы?, – в его адрес полетели ироничные слова, которые были намеком на то, как ему нужно ответить, если вдруг спросят: «Что с ним случилось?».

–Перед тобой два пути: первое, сейчас же, в таком состоянии, пойдешь на прием к начальнику штаба, «постучишь» обо всем, что произошло здесь, но тогда ты не успеешь на сегодняшнюю вертушку. Второе, ты снимешь и так изувеченную одежду, наденешь на себя обычную ХБ и, будто ничего не произошло, полетишь сейчас же! Твои ордена и медали оставь при себе, такая нечисть нужна тебе самому! Заработанных их таким путем, например, я лично побрезгую! А ХБ я тебе сам найду. Выбирай!!!

«Крыса» замешкался. Дойти до начальника штаба у него просто времени в обрез, и, если верить ушам своим, стал слышен грохот вертолёта, собиравшегося приземлиться на аэродроме. В конце концов, начальник штаба, которому осточертело от его «шкурных» проблем, не очень-то ждет его. Быть может, сам лично, чтобы поскорее избавиться от него, позаботился о скорейшей его