Финал в Турине - Алексей Вячеславович Зубков

здесь. Лежачий больной и так никуда не денется. Алхимик за ним присмотрит. Если я правильно понял, без некоторых препаратов пациент умрет, а мне он живым нужнее, чем мертвым. Заберите у них все оружие и все, что похоже на оружие, господа охотники за дукатами. Один из вас будет дежурить здесь, второго попрошу мне помочь загнать в кладовую семью Кокки-Тестаменто.

— Маловато нас на такую ораву, — сказал Петруччи.

— Еще наш Тони здесь. Надеюсь, вы с ним не будете ссориться из-за того, что ваш недруг выбрал его секундантом.

— За сто дукатов мы и с сарацином не поссоримся. Но все равно мало.

— Я договорюсь насчет телеги. Забираем этих и едем в Турин. Остальных оставим под замком, они не так важны. Герцог завтра пришлет за ними стражу.

4. Глава. 29 декабря. В Сакра-ди-Сан-Мигеле становится тесно

В ворота заколотили тяжелыми кулаками.

— Открывайте! К вам благородные гости пожаловали!

Никто не открыл, потому что на южном дворе никого и не было. Монахи-разбойники лежали мертвыми, повара сидели под замком, дамы отдыхали на северном дворе, а следственная группа в разных местах допрашивала свидетелей.

Кто-то из «гостей» перелез через стену и открыл ворота. Двор наполнился вооруженными всадниками. Ни знамени, ни гербов на одежде. Но не разбойники.

Мальваузен и Петруччи смело вышли во двор. Источником смелости стал свиток с печатями.

— Кто здесь главный? — спросил главный из прибывших, молодой рыцарь в плаще поверх кирасы.

— Отец Доминик, — ответил Мальваузен, аккуратно уходя от ответственности.

— Точно? Не отец Жерар?

— Точно. Отец Жерар низложен еще вчера. Старшее духовное лицо в стенах обители дознаватель от инквизиции отец Доминик.

— Что здесь такого случилось?

— Разбойничий притон под видом аббатства. Подробнее не скажу, вчера здесь была настоящая бойня. Разбойники захватили дам, а за дамами приехал рыцарь.

— Максимилиан и Шарлотта де Круа?

— Рыцарь не представился и уже уехал. Если ищете дам, то они обе на северном дворе. Говорят с отцом Домиником.

Про то, что в замке были де Круа, сказал Мальваузену только Бонакорси. Кокки имя рыцаря не упоминал, сославшись на то, что лежал без сознания. Филомена и Гвидо могли бы сказать, но с ними вчера договорились, что Максимилиан не представился. Пленным он тем более не представился, а Беатрис и Анна пообещали, что не будут разглашать имя спасителя, пока не наступит время.

— А ты кто такой? — спросил рыцарь, — На священника не похож.

— Ден Мальваузен, служу губернатору Прованса, его светлости Рене де Виллару. В настоящее время я дознаватель с полномочиями от герцога Савойского и от декурионов Турина, — Мальваузен протянул свой свиток с печатями.

— Ламберто Гримальди.

Рыцарь ответил сухо и коротко, не пояснив ни чей он вассал, ни с какими целями прибыл сюда с вооруженным отрядом. Оба сообщили достаточно, чтобы произвести верное впечатление на сведущего человека. Носитель фамилии Гримальди состоит в родстве с высшими кругами Генуи, даже если сам по себе не является значимой фигурой. Рене де Виллар — сводный брат герцога Савойи.

Гримальди спешился и приказал своим напоить коней. Вот там конюшня, дальше сами разберутся, откуда тут берется вода.

Тем временем, Петруччи отправился арестовывать семью Кокки и обнаружил всех четверых на пороге церкви. Мальваузен, когда заходил в довольно небольшую комнату к пациенту, отправил всех посидеть в церкви, чтобы не путались под ногами. Сейчас они вышли во двор и разглядывали новых гостей обители.

— Так, вы все сейчас идете со мной, — сказал Петруччи.

— Куда? — спросил Гвидо.

— В кладовую под замок.

— Да хрен тебе, — сказал Гвидо и юркнул в открытые двери.

Бежать за ним? Зачем? Человек, который стоит сто дукатов, лежит под охраной со сломанной ногой. Вот его жена и дети, достаточно значимые заложники по сравнению с братом жены.

Петруччи взял за локоть Филомену и повел ее вдоль стены гостиницы. Дети пошли за мамой сами. Петруччи никуда не торопился. Как человек меча, живущий в Генуе, он знал фехтмейстера Антонио Кокки, знал, как погибла его семья и знал, почему Кокки до сих пор считался в Генуе холостяком и незавидным женихом. Тем удивительнее стало услышать, что у Кокки есть новая семья в Турине. Пользуясь возможностью, Петруччи удовлетворял свое любопытство, интересуясь всякими подробностями знакомства и семейной жизни.

Филомена же никак не хотела, чтобы ее посадили в подвал под замок. Поэтому она с большим удовольствием тараторила по сто слов в минуту, лишь бы потянуть время и остаться еще немного под неяркий декабрьским солнцем.

— За что нас под замок? — между семейными новостями спросила Филомена, — Мой муж и брат сражались против разбойников. Я все рассказала отцу Доминику.

— Твой муж арестован по совсем другому делу, — ответил Петруччи, — За него в Турине объявлена награда в сто дукатов.

— Господи! Что же он такое натворил?

— Еще спрашиваешь? Он убийца и нарушитель спокойствия.

— Это все рыжая виновата! Антонио порядочный человек!

Когда во двор въехали рыцари, Филомена сразу узнала Ламберто. Это он интересовался Рыжей. Вчера она оказалась здесь, в аббатстве не потому, что рыцарь ее отпустил, а потому что упустил. Гвидо рассказывал, как они ловко провели рыцаря и вытащили у него из-под носа сначала Рыжую, потом ее вещи.

— Ваша милость! — крикнула Филомена, — Помните меня?

Гримальди только что поговорил с Мальваузеном и спешился, чтобы пройти на внутренний двор.

— Помню, — ответил он.

Конечно, он помнил яркую брюнетку, которая тогда сразу сдала ему Рыжую.

— Вы ведь не нашли вашу Рыжую? Она от Вас сбежала?

— Не нашел. Знаешь, где она?

— Знаю, но это же не ваш человек хочет посадить меня под замок, — Филомена кивнула на Петруччи.

— Кто ты? — спросил Гримальди.

— Алессандро Петруччи из Генуи.

— Ты не из тех Петруччи, которые держат лучшую в городе школу фехтования?

— Из тех.

— Я Ламберто Гримальди, и меня учил держать меч другой человек. Но вашу школу я уважаю.

Петруччи поклонился. Гримальди — очень значимая фамилия в Генуе.

— Я забираю эту женщину, — сказал Гримальди.

— Я не похищаю ее, а арестовываю. Здесь работает дознаватель из Турина, — возразил Петруччи.

— По какому обвинению?

— Ее муж известный преступник. За него дают сто дукатов за живого или мертвого.