Круг Дней - Кен Фоллетт

Когда он был в Излучье в прошлый раз, оно казалось шумным и процветающим. Сытые мужчины и женщины весело мастерили горшки, орудия и выделывали кожу. Он вспомнил, что повсюду были свиньи, шумные и вонючие. Теперь же селение словно усохло. Люди были тощими и выглядели уставшими. Кое-где они ждали с мисками и горшками, чтобы получить отмеренную долю мяса.

Бейз подошёл к человеку, который её раздавал.

— Да улыбнётся вам Бог Солнца, — сказал он.

— Вам из этого ничего не положено, — сказал мужчина. — Простите.

— А обменяете? — не унимался Бейз. — Мы можем предложить ожерелье моего брата.

Мужчина рассмеялся, но беззлобно.

— Ожерелье я есть не стану, — сказал он.

Бейз посмотрел на людей в очереди.

— Кто-нибудь? — спросил он. — Ожерелье из медвежьих зубов за немного мяса?

Никто не хотел меняться. Бейз совсем пал духом.

Прохожий, наблюдавший за ними, заговорил с Бейзом. Это был высокий молодой человек с большими ступнями, в обуви, сшитой не так, как у всех.

— Вы, парни, и вправду в беде, да? — тихо спросил он.

Бейз кивнул.

— Пойдёмте со мной. Может, смогу помочь.

Пока они шли, он сказал:

— Моей сестре иногда достаётся разная дичь, которая не подпадает под пайки. Зайцы, белки, голуби. Люди отдают их её мужу. Может, она сможет накормить вас чем-нибудь, не отбирая у детей.

Он привёл их к дому, возле которого готовила женщина, смутно на него похожая. Бейз вежливо поздоровался с ней и назвал своё имя и имя Фелла. Её звали Ниин, а её добросердечного брата Хан.

Когда Хан рассказал ей, как лесовики пытались обменять ожерелье на еду, она сказала:

— Я готовлю похлёбку из маленького зайца. Мяса там немного, но я с радостью с вами поделюсь.

Оба с готовностью кивнули.

Она дала им по ложке и наполнила две миски. Они пили жирный бульон и жевали кусочки мяса. Бейзу полегчало, но он тут же вспомнил, как провалил своё поручение.

Хан спросил, откуда они, и когда они ответили, он сказал:

— Вы проделали весь этот путь, чтобы обменять ожерелье?

— Нет, — сказал Бейз. — Мы надеемся поохотиться на оленей, когда начнётся их миграция, но не можем понять момент, когда они двинутся в путь. Нужно быть наготове, иначе их можно упустить. Мы думали, жрицы смогут нам помочь и указать на день.

— Уверен, что смогут. Это как раз то, что они знают.

— Что ж, они нам не помогли.

Хан посмотрел на них с недоверием.

— Но ведь они для того и нужны, чтобы вести счёт дням года для людей.

— Она не стала нам помогать нам советом, сославшись на то, что лесовики не дают жрицам еды.

— Глупости. Какую жрицу вы видели?

— Её звали Элло.

— А, теперь понятно, — сказал Хан. — У этой женщины недобрый нрав.

— Охотно верю.

— Слушайте, не теряйте надежды. У меня есть ещё одна сестра, она жрица. Её зовут Джойа.

Бейз оживился.

— Думаете, она нам поможет?

— Она поможет, если это будет в ее силах, я в этом уверен. Она не такая, как Элло.

— Прошу, отведи нас к ней! — горячо сказал Бейз.

— Пойдёмте.

Они встали. Бейз сердечно поблагодарил Ниин за похлёбку. Он знал, что скотоводы придают большое значение вежливости.

Бейз и Фелл пошли с Ханом через селение и дальше по тропе, ведущей обратно к Монументу. Лесовикам приходилось спешить, чтобы поспеть за широким шагом длинноногого Хана. Такими уж были скотоводы. Вечно куда-то торопились, даже без всякой причины.

Они добрались до селения жриц, и Хан быстро нашёл свою сестру. Джойа сразу понравилась Бейзу. У неё была копна вьющихся тёмных волос и чудесная улыбка. Он почувствовал, что она, должно быть, добрый и щедрый человек.

— Бейз и Фелл хотят тебя о чём-то спросить, — сказал Хан.

Бейз объяснил:

— Каждый год весной мы охотимся на оленей, когда они совершают свой ежегодный переход к Северо-Западным Холмам. Важно заранее знать, когда они двинутся, чтобы мы могли устроить засаду. Обычно мы узнаём по весенней траве на равнине, но из-за засухи этот знак больше не надёжен. Однако люди говорят, что жрицы знают все дни года. Вы знаете, когда двинутся олени?

— Думаю, да, — ответила Джойа.

Бейз не понял. Либо она знала, либо нет.

Она почувствовала его замешательство и объяснила:

— У нас есть песнь обо всём, что происходит в природе за год. О летних ягодах, о зелёных жуках, о грибах, о птицах, летящих на юг, о весенних цветах, о птичьих яйцах… Я знаю, что олени там тоже где-то упоминаются.

— Ну так что, ты можешь вспомнить или нет? — нетерпеливо спросил Хан. Именно это и хотел сказать Бейз, но был слишком вежлив.

— Мне нужно спеть песнь, — сказала Джойа. — Пойдёмте со мной.

Они последовали за ней в Монумент. Её песнь начиналась с Дня Середины Лета, первого дня года. Хоть она и была невысокого роста, её голос, казалось, разносился по всему кругу. Под пение она танцевала вокруг Монумента, касаясь деревянных столбов, проходя сквозь узкие проёмы между ними. Бейз слушал как заворожённый. Она пела о лете, осени и зиме. Наконец она подошла к весне, времени года, которое его и интересовало. Он ждал в напряжении, и вот она запела:

Через сорок восемь дней от Весеннего Равнопутья олени идут на север, к холмам,

На два дня раньше, если весна хороша, на два дня позже, если погода плоха.

На этом она остановилась.

— Я всё понял, кроме «чего-то там» дней, — с досадой сказал Бейз.

— Сорок восемь?

— Я тоже не понял, — сказал Хан.

— Сорок восемь дней это четыре недели скотоводов, — сказала Джойа. Хана это устроило, но Бейз всё ещё пребывал в досадном неведении. Ответ был у него в руках, но он не мог его понять.

— Я могу упростить для тебя, — сказала Джойа Бейзу. — Сорок восьмой день от Весеннего Обряда наступит через пять дней. Поскольку сейчас засуха, а это очень плохая погода, мы должны добавить еще два дня, получается семь.

Бейз всё ещё был в замешательстве.

— У нас нет таких слов для чисел, — сказал он. Это сводило с ума.