Иночас - Ив Макдоннелл

стол. Когда она снова повернулась к Глори, девочка заметила в ее лице едва уловимые, но разительные перемены. Злые алые губы были, как обычно, плотно сжаты, бледная кожа по-прежнему обтягивала выступающие скулы, черные волоски, от которых давно пора было избавиться, торчали из заостренного подбородка. Все как раньше. Но глаза… Глори с удивлением поняла, что ее глаза улыбались.

– Глория Шпуллен. Ты, ровно как и самые злословные жители этого жадного до сплетен городка, слышала, как лорд Чопор поставил под сомнение мою репутацию. – Она потянулась к деревянной руке Глори. Девочка отдернула ее, но миссис Скор нежно взяла ее и зажала между своими одетыми в перчатки ладонями. – Глория, у нас с тобой много общего.

Глори подняла брови. Ей было трудно согласиться.

– Ты смелая. Даже почти дерзкая. В тебе горит огонь амбиции. Ты знаешь, чего хочешь, и стремишься к этому, несмотря на… на твои недостатки.

Глори попыталась вырвать деревянную ладонь из мягкой хватки хозяйки, испытывая инстинктивное желание дать сдачи. Сама она с легкостью перечислила бы целый ряд недостатков женщины, которая стояла перед ней. Но миссис Скор крепко держала ее руку и почти с любовью поглаживала гладкую деревянную поверхность.

– Но боюсь, у тебя есть кое-что, чего у меня никогда не будет. Это способность поставить других людей выше собственных амбиций. Теперь я вижу, что эта стратегия всегда работает на тебя и приносит пользу. Если бы я знала об этом раньше, возможно, моя репутация не оказалась бы в сточной канаве на посмешище всем горожанам. – Улыбка в глазах миссис Скор потухла. – Так мне и надо.

– Гм, мне очень жаль, – произнесла Глори. Но на этот раз она переживала не из-за того, что сказала или сделала что-то, не подумав. Ей было жаль, что миссис Скор, которая теперь словно растаяла у нее на глазах, всегда считала необходимым вести себя так жестоко и подло. А еще ей не давала покоя мысль о том, что же превратило эту женщину в такую черствую и сухую, как деревяшка, старуху.

– Я знаю, что у меня… скажем так… репутация женщины далеко не доброй, – призналась миссис Скор, – так что нет нужды успокаивать меня, Глория. Я хорошо осознаю собственные недостатки. За них мне действительно стыдно. И поэтому я должна уйти.

Она высоко подняла руки и медленно нетвердым шагом обошла мастерскую по кругу. Потом глубоко вздохнула, остановилась и снова взглянула Глори в глаза.

– Прими ее, Глория Шпуллен. Прими от меня эту ювелирную лавку – и распоряжайся ею как хозяйка. Пусть все здесь будет феерично. – Она натянула шляпку на лоб как можно ниже, сунула под мышку песика, в пятнадцать шагов преодолела торговый зал ювелирной лавки «Шик-блеск» – и покинула его навсегда.

Глори стояла посреди лавки. Вокруг нее закручивался водоворот, бусинки и перья, которые еще вчера украшали витрины и стены, присоединились к танцу воды и поблескивали у подола ее юбки. Она подняла павлинье перо и положила себе на деревянную ладонь.

– Мое? – спросила она у пера. Вслепую выудила из воды несколько бусин, две бирюзовых и одну желтую, и зажала их в кулаке. – Все это мое?

Разжав ладонь, она начала осторожно покачивать рукой, наблюдая, как бусинки сближаются и удаляются друг от друга в танце. Они оказались бездомными, как тысячи жителей Интингтона. Да, многие дома были разрушены, жертвами наводнения стали мосты и красивые здания, включая галерею Миллбэнк, и на их восстановление уйдут годы. Однако жизни людей были спасены! И особую радость ей доставляла мысль о том, что Мастер Шарп уже строит планы, как вернуть городу былое процветание.

Глори вздохнула и шепнула бусинам в ладошке: «Надо с чего-то начать». Она вернулась к себе в мастерскую и по щиколотку в воде вышла в коридор, который вел к черному ходу. Остановившись у шкафчиков красного дерева, выстроившихся вдоль стены, она провела рукой по подписанным вручную ярлыкам, нашла подходящий дом для бирюзовых бусин и стала искать тот, что помечен словом «желтые».

– Вот ты где, – сказала она, обращаясь к ящичку, который оказался совсем недалеко. Она опустила в него желтую бусину и, задвигая, обратила внимание на ярлык справа от себя.

«1864», – прочитала она про себя. На цифрах не было ни красивых завитков, ни засечек. Простые коренастые цифры, написанные с дерзким нажимом. Глори выдвинула ящик, поднялась на цыпочки и нащупала пальцами сверток.

Что-то было завернуто в белую бумагу и перевязано красивой желтой ленточкой.

Аккуратно, чтобы не уронить находку, Глори вернулась к столу и положила ее на влажную столешницу. Она заметила тонкий слой пыли, которая сверкала в утреннем свете, тихонько сдула ее и улыбнулась.

– Вот пыль, наконец, и осела, – шепнула она своей куколке, чья голова снова выглядывала из рукава.

Из-под ленточки под странным углом торчал листок пергаментной бумаги. Глори аккуратно вынула его, стараясь не повредить и не смять, и перевернула.

Сокровищнитса

Петельный мост Интингтон

27 сентября 1864

Дорогая Глори, ну как тебе мой подарок? Нравиться? Я сделал его милион лет назад но еще дольше я учился писать. Ты знала что ключ который ты забыла то у себя в сумочьке работает и в 1864 году? Севодня я оставляю тебе подарок и это письмо в одном из верхних ящиков. Надеюся что он дождеться 1928 года. Клянуся больше я ничего в лавке не трогал.

Твой друг

Спица

Глори медленно вертела сверток, рассматривая его со всех сторон, пока не обнаружила идеально завязанный бантик. На мгновение она замерла от восхищения, рассматривая его. Потом аккуратно сняла и положила себе на ладонь.

Она закрыла глаза и приподняла подбородок.

В воображении возник Спица, она видела его как наяву. Мальчик сидел в своей сокровищнице и думал о невероятном путешествии в 1928 год, которое выпало на его долю. Она улыбнулась его добрым глазам, потрепанной одежде и покрытым грязью ботинкам, – все такое знакомое, близкое. Но кое-что в нем изменилось, и это было заметно по его улыбке. Теперь она была полна отваги. Спица так осмелел, что научился писать и воспользовался ключом из ее сумочки, чтобы положить подарок в ящик в ювелирной лавке в далеком прошлом, в 1864 году. Там он и пролежал, терпеливо ожидая, до этого самого момента.

Набрав в легкие воздуха, Глори развернула сверток и наконец увидела свой подарок.

Слезы полились по ее щекам, когда она перекрестила сердце.

– Она безупречна. Клянусь.

Глори провела пальцем по своей новой серебряной руке. Как и вышитая вручную занавеска в ее комнате, она была усеяна