Смертельная миссия в Хайларе - Галина Алексеевна Беломестнова

– Нет у меня жениха. Не до того мне было, война шла, – сердито ответила Фрося.

– Да не злись ты, я же просто так спрашиваю. У меня тоже невесты нет. Все думал, что вот закончится война, вернусь домой, встречу девушку, женюсь, детей родим. Но как мечталось, не получается. Одна война едва закончилась, другая началась, потом третья, и так все шесть лет не могу попасть домой. И что ждет завтра, никто не знает.

– Леша, первый раз за все время слышу, чтобы ты запечалился, – изумилась Фрося.

– А что? Мне уже и погрустить нельзя? Эх ты, Синица! Нам, может, завтра в бой идти… я, может, о душевном хотел с тобой поговорить, – махнул рукой Лешка. Девушка не видела в темноте, как потемнели голубые глаза собеседника.

– Так ты же сказал, что мы пойдем во втором эшелоне? – растерянно возразила она.

– Кто знает, Синица, кто знает, – вздохнул он.

– Почему не выставили караул, сержант? – навис над ними командир отряда Петряев.

Они испуганно вскочили и вытянулись в струнку.

– Товарищ, майор, так по периметру взвод охранения выставлен, – растерянно ответил Алексей.

– Взвод охранения даже не заметил, как я прошел мимо них. Если бы на месте меня были японцы, вас бы всех перерезали. Где остальные?

– Отдыхают в машинах, товарищ майор, – доложила Фрося.

– Поднимайте всех, проведу последний инструктаж.

Петряев прошелся вдоль строя, остановился возле лейтенанта Котовой.

– Когда пограничники сомнут кордоны японцев и саперы наведут переправы через Аргунь, наш отряд пойдет впереди основных войск в сопровождении танков и бронетранспортеров, будем обследовать водоемы и колодцы. Вам предстоит исследовать не только воду, а проверять скот, брошенный японцами. Сержант Рыбаков и рядовой Цыренов, приказываю охранять Котову и Синицину в дороге. В бой не ввязываться. Это приказ!

Когда Петряев отошел на приличное расстояние, Котова тихо произнесла:

– Вот, Фрося, мы и узнали о нашей роли в этой войне.

* * *

В ночь на 9 августа 1945 года части Передового подвижного отряда армии[84] рассредоточились по берегу Аргуни в ожидании команды «перейти границу!». Отряд представлял собой грозную силу, в него входили 205-я танковая бригада, 152-й моторизованный стрелковый полк, самоходно-артиллерийский дивизион, отдельный истребительно-противотанковый дивизион, артполк, два минометных дивизиона, зенитно-артиллерийский полк, рота инженерно-саперного батальона. Командиром этого отряда был назначен заместитель командира 86-го стрелкового корпуса генерал-майор Бурмасов[85].

На маньчжурском берегу, на кордоне противника, было тихо – ни огонька, ни звука, даже собаки не лаяли. На фоне неба виднелись сельские домики и фанзы, справа высилось двухэтажное здание погранполицейского поста.

Бурмасов перевел бинокль на советский берег. Мелкие волны на воде мерцали в свете стареющей луны. От речного уреза уже начал подниматься клочковатый туман. Он полз на берег, уплотняясь, поднимался вверх, накрывая Аргунь молочно-белым покрывалом, по пояс скрывая возникающие, словно тени, фигуры в широких плащ-накидках и касках. Из прибрежных тальников выплывали надувные лодки штурмовиков, они пересекали границу, что проходила посередине реки, и, словно призраки, растворялись в темноте. Даурский погранотряд приступил к ликвидации японских кордонов и опорных пунктов, чтобы обеспечить переправу армейской группировке.

Неожиданно на том берегу прозвучал выстрел карабина, и на кордоне поднялась суматоха. Затрещали автоматные очереди, начали рваться ручные гранаты, непрерывно строчили пулеметы, доносились команды на японском языке. Бой разгорелся нешуточный. Покрывая все звуки, ахнули противотанковые гранаты, и японские «гочкисы» замолчали.

– Видно, дот подорвали, – напряженно произнес генерал-майор.

На кордоне вспыхнул пожар. Звуки выстрелов удалялись от границы и затихали. В блеклое предрассветное небо взлетели ракеты.

– Ну вот и все! Путь пограничники расчистили, – произнес кто-то из стоявших рядом офицеров.

Бурмасов вошел в тускло освещенный крошечной аккумуляторной лампочкой салон штабного автобуса, грузно сел возле стола с телефоном. Вокруг устроились офицеры, ждали сигнала «Граната».

– Волнуетесь, Василий Афанасьевич? – спросил начальник разведки полковник Шангин[86], глядя, как он прикуривает одну папиросу от другой.

– Немного есть, Алексей Павлович, – ответил Бурмасов.

Только он знал о сводном отряде сотрудников комитета госбезопасности, контрразведчиков из армейского отдела Смерш Забайкальского фронта и пограничников. Генерал-майору тоже было видно, что обычно хладнокровный и уравновешенный Шангин сейчас явно нервничал, нетерпеливо переступая с ноги на ногу, то и дело поглядывая на часы. Стрекот полевого телефона раздался неожиданно громко. Василий Афанасьевич взял трубку.

– Есть! – отрывисто произнес он, поднялся и, уже тихо, добавил: – Началось, товарищи!

Глава 16

Приказ перейти границу

Передовой подвижной отряд армии форсировал Аргунь в районе заставы Староцурухайтуй в девять часов утра. И, не встречая сопротивления противника, двинулся на юг, к Хайлару.

Солнце взбиралось все выше, жара густела. Вдали, над Хинганским хребтом, кучились пепельные облака, но в степь не спускались, зависали над отрогами и кочевали за скопищем людей и техники, колыхаясь в переливчатом знойном, пыльном мареве.

Жажда, как клещ, впивалась в глотку и, ненасытная, сосала влагу, высушивала горло. Рот пересыхал, склеивались губы, сплюнуть было нечем. Только пот бежал в три ручья. И непонятно было, откуда он брался в этом зное. Выпить бы водички, самую малость! Но в засушливой степи надежда была только на водовозов.

Автомобили и конные повозки артиллеристов порой застревали в песке, шоферы бросали под колеса доски, те тут же перемалывались в щепки. Измученным, рвущим постромки лошадям солдаты пособляли без понуждения, а к машинам подходили нехотя, стараясь задержаться хоть на несколько секунд в их тени и после этого, под грузчицкое: «Раз, два – взяли! Еще раз – взяли!» – толкали стреляющие бензиновыми выхлопами, рвущие моторы автомобили, упираясь в борта руками и плечами.

Медицинский отряд форсировал реку вместе с особым отрядом разведки, в распоряжении которого были стрелковая рота и взвод танков. Автоколонна шла по едва-едва накатанным дорогам, а чаще без дорог, по потрескавшимся солончакам, перемежаемым ковыльником и полынью. Около полудня показалось скопление автомашин.

– Кажется, колодец. Тормози! – схватила Фрося за руку Лешку.

Машины медицинского отряда съехали на обочину проселочной дороги. Тоня выбралась из своего «студебекера» и пошла к Петряеву.

– Антонина Дмитриевна, оставайтесь и обследуйте этот колодец. Ваши водители степь знают, если что, не заблудятся и догонят нас, а мы последуем с основными частями, – высунувшись из кабины, приказал майор.

Раздвигая бойцов, Тоня и Фрося пробрались к деревянному срубу. Солдаты напряженно наблюдали, за молоденьким лейтенантом в общевойсковой форме. Тот, размахивая пистолетом, наступал на командира отделения комендантской охраны:

– Приказываю вам отойти от колодца, сержант, или я начну стрелять! Ты что, совсем охренел от этой жары? Какой может быть приказ, чтобы не давать бойцам напиться? – кричал он,