Прорыв блокады Ленинграда. Операция «Искра» - Вячеслав Альбертович Мосунов

уже понесла большие потери. Немцы считали, что им противостоят около 200–300 бойцов Красной армии, частично оснащенных автоматическим оружием. Из состава 385-го гренадерского полка для проведения операции выделялось более 200 человек. 11-я стрелковая дивизия действительно понесла громадные потери, ее солдаты были слабо вооружены, а большая часть минометов вообще не использовалась. Их расчеты были брошены в бой как обычные стрелки. Результат был предсказуем и закономерен.

Вот как эта операция выглядит в свете немецких источников. В донесениях 18-й армии сообщается о сокращении линии обороны в ходе боя юго-восточнее Рабочего поселка № 7[243]. Упоминается о 70 красноармейцах, взятых в плен.

Донесение группы Хильперта несколько более подробно. В нем говорится, что операция началась 11 февраля в 5 часов 30 минут по берлинскому времени. Окружение группы бойцов 11-й стрелковой дивизии, по немецким данным, было завершено к 6 часам 30 минутам. Все контратаки были отбиты противником, и к 11 часам зачистка котла завершилась. После в штаб армии доложили об успехе операции «Анна».

Несколько более подробно ход боя был изложен в журнале боевых действий 61-й пехотной дивизии и докладе об операции. В ходе боя противник быстро овладел восточной частью выступа и отбил контратаку. Однако одна из рот не смогла выполнить боевую задачу – советские бойцы оказали немцам жесткое сопротивление и даже отбросили их обратно, во время контратаки прорвав немецкую оборону. Введя в бой резервную роту, противник начал сжимать участок с флангов. Бой, который начался около половины шестого утра, продолжался почти до 11 часов (все по берлинскому времени). Группа 423-го гренадерского полка захватила 36 пленных. Потери рот 423-го гренадерского полка составили 13 человек убитыми, 81 ранеными. После работы с донесениями отдела личного состава 18-й армии следует отметить, что они не отражают реальных потерь, которые противник понес в ходе этой операции[244].

То, как события 11 февраля были представлены в документах Волховского фронта, заслуживает отдельного разбора. О том, что противник атаковал 11-ю стрелковую дивизию, в штаб фронта из штаба армии поначалу вообще не сообщили, и в оперсводке за 11 февраля никакой информации об этом не появилось. Зато 12 февраля произошедшее было представлено следующим образом: противник в течение дня 11 февраля трижды контратаковал подразделения 219-го стрелкового полка 11-й стрелковой дивизии с направления отметки 3,8 (имеется в виду отметка 33,8). Все контратаки противника были отбиты. К исходу дня противник предпринял четвертую попытку атаковать группой до 50 солдат, в результате которой подразделения 219-го стрелкового полка были потеснены на 150 м. Однако, несмотря на эту оперсводку, можно с полной уверенностью сейчас сказать, что немецкая версия полностью подтверждается и данными советской стороны. В записях журнала боевых действий 2-й Ударной армии отмечено, что 11 февраля в 11 часов противник атаковал 219-й стрелковый полк 11-й стрелковой дивизии. Противнику в ходе боя удалось продвинуться, и немцы вышли на одну из просек. Попытка восстановить положение успеха не имела. Но и в этом документе ничего не говорится о случившемся окружении…

К сожалению, немецкие офицеры не выдумали данный факт. И это подтверждают документы самой 11-й стрелковой дивизии. Судя по тому, что было занесено в ее журнал боевых действий, в 9 часов утра 11 февраля две группы противника до 30 человек каждая атаковали 219-й и 320-й стрелковые полки с северо-востока и юго-востока. Их отбили. Позже, уже в 11 часов, при поддержке артиллерийско-минометного огня три группы противника общей численностью до 250 человек перешли в новое наступление против 219-го и 320-го стрелковых полков. Противнику удалось вклиниться в наши боевые порядки и отрезать часть 219-го стрелкового полка и 1-ю роту 320-го стрелкового полка. Попытка восстановить положение вводом в бой резервов успехом не увенчалась…

Этот эпизод мог послужить грозным предзнаменованием. Но этого не случилось. Потерю части боевого участка 11-й стрелковой дивизии «замяли» на уровне штаба 2-й Ударной армии. Это произошло перед очередным наступлением. Видимо, Романовский и его штаб приняли решение не выносить лишний раз сора из избы. Вполне возможно, что грозный Л.З. Мехлис в этот момент находился далеко, а больше потребовать строгого расследования было некому. Правда, членом Военного Совета 2-й Ударной армии был не менее жесткий человек, А.А. Кузнецов, но и его реакция из доступных документов также не прослеживается. С тактической точки зрения операция продемонстрировала превосходство противника в умении действовать небольшими подразделениями. К такому печальному исходу привело и то, что в 11-й стрелковой дивизии тяжелое вооружение пехоты или отсутствовало, или почти не использовалось. Взаимодействие оказалось на крайне низком уровне; будь оно налаженным нормально, немцев бы встретил заградительный огонь артиллерии. А так получилось, что завоеванный большой кровью успех был отдан противнику. И, как мы увидим, из этого не сделали никаких выводов.

Новое наступление 2-й Ударной армии

Следующий этап боев, о котором пойдет речь, так и остался «белым пятном» в историографии. Только бывший командующий артиллерией 73-й морской стрелковой бригады описал его в своих воспоминаниях. Заранее стоит заметить, что происходившие бои не свелись только к попыткам довершить начатое и наконец-то взять Синявино. Была предпринята и попытка наступать восточнее, с «болотного» плацдарма, о которой даже упоминаний в военно-исторической литературе практически нет. Но обо всем по порядку.

12 февраля части 2-й Ударной армии продолжали подготовку к переходу в наступление. В новой операции должны были участвовать пополненные 18-я и 128-я стрелковые дивизии. Обе дивизии разворачивались в полосе от станции Синявино до участка 11-й стрелковой дивизии. Со стороны Синявино должна была наступать 73-я морская стрелковая бригада. Всем соединениям выделили в качестве непосредственной артиллерийской поддержки несколько минометных полков. Кроме того, поддерживать их наступление должны были полки дивизионной артиллерии, гвардейская минометная бригада (установки М-30), легкие артиллерийские полки и дивизионы артиллерии БМ. Обеспеченность артиллерии боеприпасами продолжала оставаться низкой, составляя примерно до 1 боекомплекта для самых ходовых калибров. Как вспоминал Д.А. Морозов, вся масса артиллерии и минометов, которая поддерживала его 73-ю морскую стрелковую бригаду, была очень слабо обеспечена боеприпасами. На миномет выделялось всего по 8–12 мин[245]. Вдобавок имеющиеся орудия большой мощности могли использовать только бетонобойные снаряды[246]. Других боеприпасов для них просто не было. Еще одной проблемой было малое время на подготовку и то, что наступать опять нужно было в местности, покрытой лесом. Поэтому достаточно скудные запасы снарядов могли быть израсходованы впустую. При всем этом немцы уже давно заранее пристреляли участки местности, на которых ожидалось советское наступление.

Что касается состояния войск, то 18-я стрелковая дивизия получила пополнение в количестве