Финал в Турине - Алексей Вячеславович Зубков

— Будет скандал. И они предъявят обвинение де Круа.

— Если бы они могли предъявить обвинение официально, они бы давно это сделали. Они боятся его показаний в суде, потому что он точно знает, как золото короля сначала превратилось в золото королевы-матери, потом покинуло Банк как якобы украденное, а потом было утрачено военно-морским способом, после чего его подобрал де Круа, не обидев ни короля, ни королеву-мать. Они скорее могут убить де Круа, чем привести в суд. Но раз уж они взяли его живым, то будут пытать, потому что никто не знает, где находятся монеты, которые везли вместе со слитками, и где находится та часть, опись на которую я передала Вам.

На слове «пытать» Кармина всхлипнула, но нашла в себе силы договорить до конца и только потом расплакалась.

— Вы беретесь убедить Альфонсо д’Эсте, что сожжете его, если он не отдаст пленников и золото? — спросил Сансеверино у Тодта.

— Да. Или я его подожгу.

— Д’Эсте нет в Ступиниджи, — сказала Кармина сквозь слезы, — Он уехал в Сакра-ди-Сан-Мигеле, а оттуда повезет двух дам в карете в Турин. По горной дороге карета не пройдет, поэтому сегодня он в любом случае не успеет вернуться.

— Кто за него?

— Не знаю. Кто-то из Генуи. Вместе с д’Эсте приехал Ламберто Гримальди.

— Лучиано Первый? — спросил Сансеверино у де Бурбона.

— Точно нет. Почти все генуэзцы уехали по дороге на Асти. Я поставил там человека. Он говорит, из старших не проехал мимо только один.

— Дорогой Друг?

— Он самый.

— Д’Эсте бы принял бой, — сказал Сансеверино, — Герцога артиллерии нельзя испугать войной, штурмом и пожаром. Но получается, что он со свитой уехал. Значит, за старшего остался гостеприимный хозяин. Маркиз Паллавичино. Он отвечает за дам, за детей и вообще за замок. Может, по соображениям чести он бы рискнул всем этим, но не отдал что-то свое. Но всем этим он не рискнет, чтобы не отдать то, что не его по праву, тем, кто предъявит требования именем короля. Если они знают про золото, то знают, что это золото короля, а король — вот он, в Монкальери.

— Готовьте речь, отец Тодт, — сказал коннетабль, — Мы выступим, как только стемнеет.

6. Глава. 29 декабря. В пятый раз оно само

Замок Ступиниджи когда-то построили, чтобы прикрывать дорогу от Сакра-ди-Сан-Мигеле до Монкальери. Стратегическое значение он давно потерял, и права на замок еще в прошлом веке перешли от семьи Савойя-Акайя к маркизам Паллавичино.

Неприступностью здесь и не пахло, в отличие от упомянутого Сан-Мигеле. На равнинной местности, далеко от реки, на не самой важной дороге. Со временем замок из укрепления превратился в жилье. Сейчас он выглядел как прямоугольный жилой дом с перемычкой между двумя внутренними дворами. По периметру три этажа, а в перемычке все пять.

Внешний двор был обнесен каменным забором. Внутри внешнего двора помещался сад, крестьянские дома и хозяйственные постройки.

Ревильяско в эти дни мог мобилизовать около полусотни всадников. Свита коннетабля плюс все ветви фамилии Сансеверино. Конечно, такую армию нельзя совсем уж незаметно выставить на позицию в деревне через реку. Тем более, что единственная подходящая переправа это мост в Монкальери, а дорога проходит через сам Монкальери довольно близко к замку.

На счастье, похороны скончавшегося вчера викария оттянули в Турин герцога Карла с ближайшими вельможами и часть скучающих придворных короля Франциска. Какое ни есть, а светское мероприятие и повод выгулять платье. Особенно для тех, кто на всякий случай захватил траурный наряд. Сам Его Величество ради мертвого викария сдвинуться с места не соизволил. По слухам, даже удивился, что его отвлекают подобными мелочами.

Шарль де Бурбон не поехал только потому, что позавчера очень сильно поссорился с Луизой Савойской. Они и раньше глядели друг на друга косо, но вечером после мистерии произошло что-то экстраординарное.

Со стороны семьи Сансеверино было бы крайне невежливо бросить почетного гостя и поехать в Турин при всем параде и со всей свитой. Ладно бы последовать за королем. Но король не вылез из постели. Поэтому Лодовико Сансеверино с минимальной свитой поехал, а Галеаццо остался.

Господа из Монкальери и Кастельвеккьо вернулись бы раньше, но их задержали в Турине свежие новости из Сакра-ди-Сан-Мигеле. Оказывается, дознаватель от инквизиции по какому-то поводу нагрянул туда с проверкой и обнаружил, что бенедиктинское аббатство было прикрытием для разбойничьего притона. Во главе с тем самым отцом Жераром, которого принимали в высшем обществе. Отдуваться за честь ордена выпало крайне недовольному отцу Августину. По слухам, д’Эсте освободил там каких-то дам, которых завтра должен бы доставить в Турин.

Благодаря всем вышеперечисленным обстоятельствам, всадники из Ревильяско небольшими группами не вызывая подозрений переправились по мосту и рассредоточились в окрестностях Ступиниджи. Возглавлял армию Галеаццо Сансеверино. Шарль де Бурбон, чтобы не быть обвиненным, обеспечил себе алиби, явившись в Монкальери и ожидая приема у герцога Карла как только тот прибудет, или у короля Франциска, как только тот освободится. Формальным поводом для разговора тет-а-тет стала последняя ссора с сестрой герцога, Луизой Савойской.

Сансеверино сложил накопившиеся к этому времени разведданные и понял, что старшим в Ступиниджи, как и ожидалось, остался маркиз Паллавичино. Титулованные гости Альфонсо д’Эсте и Франческо Сфорца утром уехали в Сакра-ди-Сан-Мигеле, еще и со свитой. Еще в замке живет знатный генуэзец, но он гость у гостей.

На Пьемонт опустилась ночь. Разведчики доложили, что со стороны Турина никто сюда больше не едет.

— С Богом, — сказал Сансеверино, — Зажигайте факелы.

Из окон замка казалось, что под стены пришла изрядная орда с пехотой, кавалерией, а то и артиллерией. Факелы то стояли на месте, то переходили туда-сюда, кружились отрядами от фланга к флангу. Маркиз Паллавичино и его гости зарядили все аркебузы и натянули все арбалеты, но команды стрелять пока не было. Да и толку-то палить по факелам. Потом вдруг окажется, что это кто-то из высшего света решил поиграть в Дикую Охоту. Даже, мало ли, король или герцог. Что-то долго они не идут на приступ, может и правда напугать хотели?

Из темноты выбежали четверо человек с факелами на шестах. Поставили огни квадратом перед главным входом и убежали. В квадрат вошли священник и женщина. Первый — с открытым лицом, вторая — в дорожном плаще