Азимут между пламенем и порчей - Павел Николаевич Корнев

виде вполне могу безнаказанно гонять пинками брата Тихого вокруг монастыря Пепельных врат, и этой своей мысли усмехнулся, но в ответ на вопросительный взгляд отца Бедного лишь покачал головой. Если разобраться, я и без такого вот одеяния был способен разобраться с монашком. Только на кой чёрт? Давно злость прошла.

Отец Бедный протянул новенькую серебряную бляху с церковной символикой, я принял её и ощутил сильнейший духовный отклик. Настроен жетон был на меня и только на меня, а ещё, как показалось, в него залили изрядное количество небесной силы. Только — не дотянуться. Заперта.

Я глянул на обратную сторону и не удержался, удивлённо присвистнул.

Брат Серый! Вот так дела!

— Это как же меня монахом прописали? Я обетов не давал!

Священник отмахнулся.

— Не бери в голову! Кто-то в канцелярии ошибся и при замене бляхи тебя не в тот раздел занёс. Вот подорожная.

— При замене? — нахмурился я. — А…

— Его преосвященство сказал, что сможешь оставить новую бляху себе.

— А если официальный запрос придёт, её подлинность подтвердят?

Отец Бедный усмехнулся.

— До официального запроса дело обычно доходит в случае столь серьёзных прегрешений, что злонамеренное использование ошибочно выданных документов твоего положения ухудшить уже не сможет. Равно как не улучшит его и подтверждение статуса. Полагаю, запрос просто потеряется в канцелярии или же сгинет неведомо куда данный на него ответ.

Я кивнул и спросил:

— И к какому именно ордену меня ошибочно приписали?

— Все мы братья воинства Царя небесного! — ушёл от прямого ответа священник, заметил моё недоумение и закатил глаза. — Да не нужен тебе никакой орден! А будут спрашивать, говори, что принял обет бороться с демонами и прочими потусторонними тварями, не жалея живота своего. С учётом меток на твоём духе, ни у кого подозрений не возникнет. Идём!

Мы покинули палату, и я уточнил:

— А метки вообще никогда не исчезнут?

— Какие-то ослабнут сами по себе, какие-то пропадут после преломления, но парочка посмертных останется навсегда. Позавчерашняя так уж точно.

Я тяжко вздохнул.

— Правильно понимаю, что могу принять обет борьбы с демонами и стать всамделишным монахом?

— Можешь, — подтвердил отец Бедный. — Но тогда тебя начнут привлекать к защите рода людского в случае любого мало-мальски серьёзного вторжения демонических тварей. Лучше повремени с этим, пока не прорвёшься в аспиранты.

Я взвесил в руке церковную бляху и сунул её под одежду. И без того далеко не со всеми своими обязательствами расквитался, чтобы на себя по доброй воле новые навешивать. Да и чего ради? Из желания карьеру в церкви сделать? Так не с моим прошлым, которое раскопать не так-то и сложно. Не говоря уже о том, что стезя охотника на демонов приведёт скорее не в Тенезвёзд, а в брюхо какой-нибудь потусторонней погани.

Ну его!

Епископский экипаж оказался запряжён шестёркой лошадей и лишь самую малость уступал поставленной на колёса избушке, да и отправиться в дорогу нам предстояло не самим по себе, а в сопровождении десятка верховых стрельцов в кирасах и шлемах из зачарованной стали, с длинными морскими револьверами и многозарядными рычажными карабинами. Не обошлось и без заводных лошадей.

Первым к экипажу прошествовал пожилой священник с предельно насыщенной аурой асессора. Ряса его была несравненно богаче одеяния отца Бедного, я же на фоне старикана и вовсе смотрелся натуральной серой мышкой. Седовласый священник как расположился на мягком диванчике, так сразу и задремал, а вот отец Бедный по-хозяйски распахнул один из шкафчиков и взялся накрывать на стол, благо мягкая подвеска и здоровенные колёса с каучуковыми шинами позволяли сглаживать неровности дороги, и нас почти не трясло. В городе — так уж точно, да и за его пределами скорее раскачивало и мотало. Диванчик оказался широким и мягким, под спину я подоткнул подушку, ноги устроил на небольшом пуфике. Так и катил в своё удовольствие несколько часов кряду. Если наша процессия и останавливалась для замены лошадей, я это пропустил. Проснулся, когда уже начали огибать по объездной дороге Крутогорск.

— Скоро будем на месте, — предупредил отец Бедный, откладывая какую-то потрёпанную книгу.

Я кивнул и поглядел на старичка-асессора, но тот продолжил дремать, несмотря даже на заметно усилившуюся тряску. Когда же та пошла на убыль и я оттянул с окна занавеску, то обнаружил, что мы катим через посёлок, выстроенный неподалёку от школы Огненного репья. Дальше показались внешние стены учебного заведения, но у меня при виде них в душе ничего не ворохнулось. Будто никогда здесь прежде бывать не доводилось, будто не провёл тут вполне сносные полгода своей жизни. Ни волнения, ни беспокойства.

Заволновался я и забеспокоился, лишь когда вслед за седовласым священником ступил на сплавленные в единое целое каменные плиты площади. И дело было отнюдь не в фоновых искажениях защитных чар, столь сильных, что при одном только взгляде на крепостные стены начинало ломить глаза, просто над воротами помимо полотнища с пылающим репьём теперь реял ещё и флаг Черноводской торговой компании, а у ворот под мелким моросящим дождём курило несколько урядников в форме цветов сей шайки дельцов, а с ними дымил поручик-аспирант.

Это вообще как⁈

Глава 21

16−3

Напрягся я? Разумеется! И ещё как!

Сразу вспомнились слова отца Бедного о непростых отношениях епископа с управой и обмолвка самого Зареслава о том, что руководство школы Огненного репья наотрез отказывается идти ему навстречу. И пусть Заряну точно не держат в заложниках, да только повлиять на человека можно и без зачарованных кандалов. Не потому ли требуется препроводить её к воротам, что Заряну могут перехватить и переубедить? Если всё так, как бы мне не надавали по рукам за попытку вразумить столь ценную ученицу.

Едва ли дело дойдёт до силового противостояния, но простой монах — невелика птица, пусть даже он хоть трижды ассистент представителя епархии. И весь мой боевой опыт не стоит и половины личного могущества даже старшего наставника Горисвета, не говоря уж об одном из профессоров!

По спине побежали колючие мурашки, но я тут же опомнился и заставил себя успокоиться.

Капли сыпавшегося с неба дождя не долетали до священника, не испаряясь даже, а попросту переставая существовать, я же незримым зонтиком растянул над головой отторжение. Поручик с глазами чистейшего оранжа при нашем приближении выкинул окурок под ноги, растёр его подошвой и протянул руку. Ещё и проворчал, получив направление на турнир в качестве наблюдателей