Девушка из Монтаны - Грейс Ливингстон Хилл

Они уже долго карабкались вверх – девушке показалось, что прошло несколько часов, – когда наконец выехали на открытое место, с которого хорошо просматривалось все вокруг. Теперь, в ясной ночи, она видела очертания горы вдалеке, видела, что спуститься отсюда можно на три стороны. Она не узнавала местность – значит, заблудилась. Где-то здесь должна быть дорога, по которой можно было бы вернуться домой, но все вокруг было ей совершенно незнакомо, никаких привычных ориентиров. Путь, который она выбрала и который казался ей единственно верным, вел через гору, а перебраться через нее было наверняка невозможно – ну или очень-очень трудно.

Совершенно очевидно, ей следовало сменить направление. Но куда, куда теперь? Она совершенно растерялась. В конце концов, какая разница? Любой путь сгодится, лишь бы не привел ее обратно к дому, который больше никогда домом уже не будет. Почему бы тогда не положиться на коня, пусть сам выберет безопасную дорогу. Но что, если он выберет тот самый путь к дому? Лошади так порой поступают. Но, по крайней мере, он вывезет ее отсюда, ведь сама она сделать выбор не в состоянии. Она тронула коня, и он зашагал, осторожно ступая копытами.

Они въехали в подлесок. Лунный свет мелькал среди ветвей, пятнами ложился на стволы, казалось, за каждым деревом их поджидала какая-то страшная фигура. Девушке было так жутко, что временами она закрывала глаза и ехала, крепко вцепившись в луку седла, – лишь бы не видеть эти ужасные очертания душ то ли живых, то ли мертвых. Время от времени перед ними мелькала какая-то реальная тварь, с шуршанием скрывалась в зарослях и следила потом за ними желтыми глазами.

Но лес наконец-то закончился, и луна еще не зашла, когда они выехали к склону горы. Девушка поглядела на луну, поняла, что они все-таки движутся в верном направлении. Это ее несколько успокоило: слава богу, они удаляются от дома, а не возвращаются к нему.

Какая ужасная ночь! На каждом шагу ей рисовались все новые и новые страхи. Однажды ей пришлось пересечь бурную речушку с каменистым дном и скользкими обрывистыми берегами, дважды крутой склон, по которому они поднимались, резко обрывался скалистым ущельем, поросшим темными деревьями, казалось, отталкивавшими лунный свет. Из глубины ущелья доносился шум горного потока. Как-то раз ей послышался звук выстрела, конь тоже навострил уши и рванул вперед.

Ночь подошла к концу, на востоке показалась розовая полоска рассвета. Внизу, в долине, заклубился белым облаком туман, скрыл все, и ей тоже захотелось закутаться в туман, стать невидимой. И как бы ни жаждала она рассвета, с рассветом пришел и новый страх, может, даже худший, чем в ночи: теперь она ясно видела, как опасны пропасти, как яростны горные потоки.

И с новой силой вспыхнул ужас перед преследователем. Он-то не побоится заявиться к ней поутру, потому что с первыми проблесками солнца призраки убитых исчезают, а убийцы бесстрашно возвращаются на место преступления. Он обнаружит, что она скрылась, и бросится в погоню, потому что он не из тех, кто легко сдается: это она видела по его злому лицу.

Становилось все светлее, теперь она видела округу. Местность выглядела пустынной, без малейших признаков того, что здесь кто-либо когда-либо бывал, – но вдруг конь фыркнул и остановился. На камнях перед ними валялась продырявленная пулей мужская шляпа. Девушка огляделась и увидела то, что заставило ее буквально заледенеть от ужаса: впереди, чуть ниже по склону, лежал человек – лицом вниз, как будто свалился с лошади и покатился по камням.

На мгновение она замерла от страха, конь тоже стоял неподвижно, они слились воедино, превратились в статую – девушка и животное, но в следующее мгновение она запаниковала. Жив этот человек или мертв – надо бежать отсюда. Он может прийти в себя и броситься за нею – но что-то в том, как он лежал, подсказывало ей, что этот человек мертв уже какое-то время. Но как, почему? Вряд ли это самоубийца. Кто убил его? Неужели в горных зарослях над ее головой таится что-то ужасное?

Она осторожно послала коня вперед, и на протяжении многих миль, пока лошадь, пыхтя, спускалась по склону, девушка сидела с закрытыми глазами, не решаясь смотреть ни вперед – от страха увидеть что-то еще более ужасное, ни назад – от страха неизвестности.

Наконец склон закончился и они добрались до более-менее ровного участка – широкой низины, поросшей полынью и кустарником.

До того как наткнуться на мертвеца, она чувствовала голод, но теперь есть расхотелось, голод уступил место легкой слабости. Однако она не осмеливалась остановиться и перекусить. Открытое пространство, где ее было видно издалека, следовало преодолеть как можно быстрее.

Конь же твердо решил, что ему пора позавтракать. В горах он пару раз попил воды, но времени на еду у него не было. Он проголодался, а пустошь не предлагала ничего такого, что могло бы сгодиться на завтрак. Он дернулся и остановился, оглядываясь на хозяйку. Она очнулась от ступора, в который вверг ее страх, и поняла, что ей следует считаться с его потребностями – если уж не с ее собственными.

Придется пожертвовать своими припасами: со временем они доберутся до места, где он сможет пастись, но сейчас другого выхода не было.

Лучшее, что она может предложить коню – кукуруза. Ее-то у нее имелось больше, чем чего-либо остального. Она насыпала скромную порцию зерен на кусок бумаги, конь, причмокивая от удовольствия, тщательно все подобрал – девушка следила за тем, чтобы животное своим дыханием не сдувало драгоценные зерна. Он недовольно потыкался носом в опустевшую бумажку, и она подсыпала еще, а сама, жуя холодные бобы, озабоченно оглядела горизонт. Перед ней простиралась покрытая полынью равнина, вдалеке виднелись поросшие деревьями горы. Надо бы подняться повыше, может, там окажется какой-нибудь уступ с травой, где они найдут прибежище.

Отдых был совсем недолгим, она быстро упаковала свои припасы и, засунув в карманы кусок черствого кукурузного хлеба и немного бобов, вскочила на коня.

Становилось жарко, путь был неблизким. Они снова начали подниматься наверх по каменистой, заросшей кактусами почве. Девушкой овладела тоска и отчаяние. Бегство от преследователя казалось бесконечным: он не отступит, пока не получит свое.

Солнце стояло уже совсем высоко, когда она заметила еще одно живое существо. Поначалу она не была уверена, что это человек – было слишком далеко, однако существо это неумолимо приближалось, хотя пока что их разделяли мили долины. Движущаяся фигура