Путь инквизитора. Том первый, том второй. - Борис Вячеславович Конофальский

господин ему не понравился. А тут мало того что сам создает на реке суету, раздор и войну, так теперь еще и его в это дело тащит. Нет, не хотел капитан ни сам в кутерьму лезть, ни людей своих давать.

А фон Эшбахт настаивал, перед носом старого капитана бумагой тряс:

— Вот письмо от архиепископа, читайте, капитан, вот оттиск его кольца, вот печать его канцелярии на сургуче, или и печати не верите?

Капитан вздыхал, все это он читал, еще когда этот фон Эшбахт каких-то бродяг вел в свои земли через его края. Все он в этой бумаге помнил, только не хотел лезть в неприятное дело.

— И сколько же вам людей надобно? — нехотя спрашивал фон Финк.

— Да сколько есть, дайте хоть двести человек.

— О! — Фон Финк сделал горестное лицо. — Где же их столько взять? У меня столько по всем гарнизонам не наберется.

— Архиепископ говорил мне, что у вас три сотни людей, не считая арбалетчиков, — врал Волков. — А вы уверяете, будто и двух сотен нет.

— Да когда же такое было? Не было такого никогда, — искренне удивлялся капитан. — Слыханное ли дело, триста человек! Да еще арбалетчики. Нет у меня столько людей, а те, что есть, все по гарнизонам стоят, по всему Фринланду, их собирать — так неделя понадобится.

— Так собирайте тех, что рядом, хоть пару сотен людей.

— Да и то у меня не получится: ни телег сейчас для обоза нет, ни лошадей.

— Я напишу архиепископу, что помощи от вас в нужный момент не дождался.

— Да уже пишите, что же делать, видно, пора мне на покой, — смиренно отвечал старый капитан.

Оставался последний способ убедить капитана. Волков еле сдержался, чтобы не дать ему в морду, но выдохнул и сказал:

— Двадцать талеров вам, по десять вашим офицерам, по пять сержантам, и всем людям, что пойдут, по талеру. И все только за то, чтобы постоять да покрасоваться. Вам и меча обнажать не придется.

По пять монет сержантам — это было очень щедро, но по-другому тут, видно, никак не получалось. Мало того, кавалер говорил это громко, так как в приемной капитана сидели два сержанта, они должны были слышать то, что предлагал Волков. И офицер, сидевший тут же, тоже не пропустил мимо ушей речи про десять талеров.

Двести пятьдесят монет могли сыграть свою роль. Да, столько серебра у него не имелось, и кавалеру пришлось бы уже залезать в свое золото, чтобы расплатиться, но по-другому с этим капитаном никак не получалось и своего сеньора архиепископа он, кажется, не очень боялся. Денег было очень жалко, но люди требовались позарез.

Тут офицер, сидевший у стены и молчавший до сих пор, встал, подошел к капитану и сказал тому что-то на ухо. Капитан сначала поморщился, потом махнул на офицера рукой и поинтересовался:

— Так с кем вы затеяли кутерьму, не с горцами ли?

— Нет, придет человек от герцога меня брать, вы просто постоите рядом под моими флагами, и все.

— И все? — переспросил фон Финк.

— И все! — ответил ему Волков.

И тут вместо капитана сказал его офицер:

— Триста пятьдесят монет, и двести солдат и тридцать арбалетчиков будут у вас под вашими знаменами. И мы готовы будем даже подраться за вас немного, если речь идет не о горцах, конечно.

— Триста пятьдесят? — переспросил кавалер задумчиво. Эти мерзавцы его просто грабили. Но делать было нечего. — Ладно, но я хочу, чтобы уже завтра утром ваши люди вышли из Эвельрата.

— Нет, — сказал офицер, — выйдем в полдень, быстрее не собраться. Но уже к утру будем в Лейденице, а к обеду окажемся на вашей стороне реки, у ваших амбаров.

— Хорошо, — согласился кавалер.

— Да, но мы хотели бы половину получить вперед, — продолжал офицер, и капитан, слыша его требование, согласно кивал.

— Хорошо. — Кавалер полез в кошель.

Удачно вышло, что помимо серебра, что он забрал у брата Семиона, Волков прихватил еще и своего золота, иначе ему бы не хватило.

⠀⠀

Соврал этот офицер, немного, но соврал: к обеду не вышли солдаты из Эвельрата, а только стали собираться у западных его ворот. И то не в полном составе, всего лишь сто семьдесят семь человек. Волков ждать не мог больше, офицера оставил дожидаться остальных, а сам с капитаном фон Финком и с теми, что собрались, двинулся на запад, к Лейденицу, к переправе. Солдаты были не очень, даже похуже, чем у Бертье и Рене, и уж совсем не чета людям Брюнхвальда, но приходилось с этим мириться. Доспех у них был так себе, оружие так себе, к тому же ленивые: как ни понукал их капитан, плелись они шагом неторопливым, словно не боялись совсем своего командира. И, конечно же, до ночи к Лейденицу не попали. А дошли туда только к обеду следующего дня. Волкову опять пришлось платить: он уже оплатил всем солдатам обед и ужин, так еще за переправу людей лодочники взяли с него шесть талеров! Чертова война, никаких денег на нее не хватит. К вечеру этого же дня они пришли в Эшбахт, где уже ждали Брюнхвальд, Рене, Бертье и сержант стрелков, Вильгельм из Ланна. Все были при людях. Лагерь, который пришлось разбить на холмах, что лежали восточнее Эшбахта, получился весьма внушительным. В этот же вечер Волков позвал к себе Карла Гренера и Увальня, у этих двоих еще были силы, сказал им:

— Господа, вы оказались выносливее иных, еще и места вокруг хорошо знаете, поэтому вас пошлю. Поедете на север, в сторону Малена, туда, где кончается моя земля и начинаются холмы. Надобно мне знать, что из Малена ко мне вышел отряд. Как увидите его у моих границ, так скачите ко мне. Лошадей возьмите новых, ваши уже ноги едва переставляют, припасов соберите на два дня, более не потребуется, думаю. Езжайте немедля.

Хоть и устали оба молодых человека, но от задания никто не отказывался, даже и не попросили ничего, сказали:

— Выполним.

И ушли. Только после этого кавалер поехал домой, в новый дом. С коня едва слезть смог, Максимилиан помогал, как всегда. На ногу не ступить было. Приходилось останавливаться, от боли зубы стискивал и сопел носом, чтобы дух перевести. Так и шел к дому, поддерживаемый Максимилианом. Было уже поздно, дворня вся спала уже, жена не вышла его встречать, лишь Мария хлопотала у очага, стряпая ему ужин, да госпожа Ланге помогала девушке покормить господина. Волков с трудом, опираясь на Максимилиана и госпожу Ланге, дошел до кресла, что