Схватка (повести о чекистах) - Юзеф Янушевич Принцев

и думаю: откуда у них такие деньги? Я, профессор, дважды лауреат, одинокий человек, я не могу истратить десятой доли того, что позволяют себе эти люди. Вы как полагаете, отчего это?

Садовников не ответил тогда Василию Васильевичу. Он бы не мог ответить на этот вопрос и сейчас, спустя два года после того разговора. Но, ворочаясь в постели от бессонницы ночью, в заграничном отеле, он дал себе слово, что, как только вернется в Ленинград, разыщет Тамару Яковлевну и узнает о судьбе портрета.

Впрочем, слово свое он не сдержал, потому что, когда возвратился в Ленинград, забыл о своем намерении, закружившись в суете институтских дел. К тому же он и дома оказался предоставленным самому себе: жена уехала к сыну, где некому было сидеть с внуком, ибо невестка готовилась к защите диссертации. И только спустя месяц или два по возвращении Николай Андреевич позвонил Маркову и поинтересовался, не знает ли Василий Васильевич, продала или нет Тамара Яковлевна тот женский портрет.

— Голубчик, — сказал ему Марков, — а ведь Тамара Яковлевна померла полгода тому назад! И я оказался прав: федотовский портрет исчез, она его кому-то продала. Да, продала! Во всяком случае, внучатые племянники — ее родственники, — когда явились делить наследство, никакого портрета не нашли. Так всегда бывает, когда человек не желает слушать трезвых советов. Тамара Яковлевна была женщиной — этим все сказано...

Марков еще долго говорил, но Садовников плохо слушал его, потому что понял: тогда, в магазине, он держал в руках портрет, которым некогда владела Тамара Яковлевна. Теперь было уже совершенно ясно, что портрет попал туда не случайно. И даже наверняка незаконным путем. Но если это так, то что должен в таком случае делать он, доктор химических наук Садовников?

Вопрос этот оказался не прост. Два дня Садовников не находил себе места, пытаясь решить его. То есть он понимал, что совершено незаконное деяние, которое принесло ущерб стране. И выходило так, что он, Садовников, как честный человек и гражданин, должен заявить об этом «куда следует».

Но, во-первых, как всякий честный человек, он инстинктивно сторонился дел, связанных с людьми нечистоплотными, а то и жуликами. А во-вторых, идти в милицию с заявлением, что какой-то парень с тремя перстнями на пальцах присвоил себе, а затем продал за границу картину кисти крупного русского мастера — для этого, считал Николай Андреевич, нужны более веские доказательства, чем те скудные обрывки фактов и домыслов, которыми он располагал. Поразмыслив, Садовников сообразил, что делами о контрабанде занимается вовсе не милиция, а работники Комитета государственной безопасности — это, как ему казалось, и без того осложняло дело.

Николай Андреевич знал, что органы КГБ охраняют государственные секреты, борются со шпионажем, с политическими диверсиями. Знал он и то, что случись с ним что-либо, связанное с этой щекотливой областью жизни, то помочь ему могли и должны были прежде всего работники КГБ. Потому что они, считал не без основания Садовников, обладают необходимым кругом знаний и прав. Потому что они еще со времен Дзержинского стоят на страже интересов государства, а значит — каждого человека в отдельности.

Но одно дело понимать, и совсем другое — решиться на какой-то шаг. Возможно, Николай Андреевич так и не решился бы ни на что, но при очередной встрече с Марковым не удержался и рассказал старому профессору о случае, приключившемся с ним в заграничном магазине, и о своих намерениях. Василий Васильевич неожиданно горячо принял это к сердцу.

— Голубчик, о чем речь? Вы обязательно должны сообщить в милицию, в КГБ, в прокуратуру. Кстати, у меня есть хорошая знакомая: прокурор и в то же время очаровательная женщина, прекрасный знаток искусства и вообще интересный человек. Я с ней встречался три или четыре раза — меня приглашали в прокуратуру как эксперта по одному громкому делу о спекуляции орденами и медалями. Так что отбросьте сомнения: дeлo-то первостепенной важности! Не так много у нас осталось работ Федотова, чтобы их разбазаривать.

— Да ведь знаете, — колебался Садовников, — как-то не принято поступать так: а вдруг кого-то зря обидишь?

Марков рассердился.

— Вас прежде всего беспокоит ваша личная белоснежная манишка: останется ли она белой, если вы сообщите в прокуратуру, что видели портрет Федотова за рубежом?.. А то, что наше искусство обкрадывают, — это вас не касается? На аукционе Сотби продают Куинджи, Саврасова! Я собственными руками держал эти полотна, а потом узнаю́: пошли с молотка в Лондоне, уплыли за океан. Да сколько наших художников: Репин, Кузнецов, ваши любимые «мирискусники» — и все из нашей страны, из частных коллекций! До каких же пор будем разбазаривать?.. Портрет Федотова, который вы видели у Тамары Яковлевны, оказался за рубежом, так?

— Так.

— Законным путем он мог туда попасть?

— Этого я не знаю. А вдруг мог?..

— Вот и предоставьте компетентным людям разобраться, как он туда попал! И чем быстрее они это сделают, тем больше гарантии, что к портрету Федотова не присоединится за рубежом еще какое-нибудь полотно Левитана или Репина. Это и будет высшая степень порядочности, о которой так заботится ваша чуткая интеллигентская душа!

— Вы, Василий Васильевич, говорите со мной так, будто сами вы — потомственный пролетарий, а не интеллигент в четвертом поколении!

Марков сердито сдвинул седые лохматые брови к переносице.

— Бросьте вы, к аллаху, эти сословные предрассудки: пролетарии, интеллигенты, третье поколение, пятое!.. Какой-то глупый гусарский шик — кичиться происхождением. Меньше надо заботиться о собственном «я», больше о людях думать, о стране, о земле, на которой живешь. Надеюсь, убедил я вас?

«Начальнику Управления

КГБ СССР

по Ленинградской области

4 марта 1980 г.

Оперативное сообщение

Обращаем ваше внимание на то, что в последнее время на аукционах и в антикварных магазинах западноевропейских стран участились случаи продажи предметов русского изобразительного и декоративно-прикладного искусства (картины, иконы, изделия из золота и серебра, выполненные русскими мастерами прошлых веков). Предположительные пути незаконного перемещения этих ценностей за рубеж идут через границу с Финляндией. Предлагаю принять меры по вскрытию каналов утечки этих предметов за рубеж и пресечению деятельности лиц, занимающихся перемещением национальных ценностей за рубеж. Результаты доложите.

Подпись».

«В Комитет

госбезопасности СССР

Заявление

Я, гражданка Власова Людмила Владимировна, 1928 года рождения, проживаю в Ленинграде с 1946 года, хочу сделать сообщение насчет морального облика работницы-посудомойки столовой треста «Совавтотранс» Зинаиды Бубновой, которая