Вооружение Одиссея. Философское путешествие в мир эволюционной антропологии - Юрий Павлович Вяземский

о каких вождях знаменитых возгласить пред собравшимися; (2) он «все поет по порядку» и поет о том, чему никак не мог быть свидетелем, в частности о подвигах и бедствиях ахейцев под Троей; то есть Демодок причастен той симфонии человеческого знания, в которой личное участие и индивидуальное авторство значат не многое; (3) он слеп от рождения, но в слепоте своей обладает особой поэтической прозорливостью, на которую неспособны люди, физиологически зрячие. «Муза его при рождении злом и добром одарила: очи затмила его, даровала за то сладкопенье»8. Будучи загадочным воплощением художественной диалектики, Демодок и других людей понуждает творчески резонировать: ликуют феаки, плачет Одиссей, пробуждается «святая сила» Алкиноя, и царь обращает на странника сочувственное внимание.

У Гомера одна Муза. Но с течением времен это единое божество сперва разделят на трех дочерей Урана и Геи (Мелета, Мнема, Аойда), затем – на девятерых дочерей Зевса и Мнемосины (Каллиопа, Клио, Мельпомена, Эвтерпа, Эрато, Терпсихора, Талия, Полигимния, Урания). В переводе с древнегреческого «музы» – значит «мыслящие».

И сейчас, когда нас вслед за Одиссеем ввели в покои царя Алкиноя, усадили за феакийскую трапезу и мы слушаем вдохновенного Демодока, до того, как нас начнут расспрашивать и одаривать, я предлагаю с помощью Демодока определить свое отношение к тем музам, без которых, я боюсь, мы и на расспросы не ответим, и дарами феаков не сумеем воспользоваться.

Глава седьмая

Три Музы

§ 78

Если вы помните, в Прологе (§§ 15–18) я призывал себя и вас ни в коем случае не пренебрегать тремя исследовательскими принципами: системностью, историзмом и диалектичностью. Эти три принципа, во-первых, совершенно обязательны для восприятия и анализа фактически любого жизненного явления, как большого, так и малого; во-вторых, они взаимосвязаны между собой так же тесно, как в стереометрии взаимосвязаны параметры длины, ширины и высоты. Каждая метафизически объемная система должна по необходимости быть историчной и диалектичной. Всякий продуктивный историзм никогда не пренебрегает системным мышлением и внутренне диалектичен. Всякая живая диалектика, по сути, только тогда и возникает, когда по одной ее оси отложена система, а по другой – историзм.

И все волненье, и весь дым в «общей теории эволюции» – и более широко, в метафизике жизни, – как мне кажется, именно тогда случаются, когда ученые забывают об этом поистине Всеобщем Триедином Правиле. «Сверху вниз продолжается и развертывается тройное единство – единство структуры, единство механизма, единство развития», – утверждает Тейяр де Шарден1. Как мне представляется, это те же самые правила, но уже воплощенные, объективированные, как бы сказал Гегель, в общее эволюционное движение.

I. Урания2

§ 79

Начнем с «единства структуры», или системности жизни.

С тем, что жизнь есть система – и система, по меньшей мере, планетарная, – полагаю, никто спорить не должен. А спорщику предложу представить себя без животных и растений, которыми мы питаемся, без воды, без воздуха, без силы земного притяжения… Это так банально, что мне, право, как-то неудобно напоминать.

К сожалению, некоторые ученые-эволюционисты этой банальности не наблюдают и исследуют, словно ежик в тумане, словно слепые из знаменитой индийской притчи, которые, дотронувшись до хобота слона, узко-специализированно и строго-научно определили, что это змея, а ощупав слоновью ногу… Ну да вы сами прекрасно знаете эту притчу!

Надеюсь, нам не составит труда договориться о том, что жизнь есть система, в буквальном переводе с греческого – «нечто целое, составленное из частей, соединение этих частей». Однако этого мало. Надо еще договориться о том, что (1) эти части находятся в устойчивом взаимодействии; что (2) чем шире, чем объемнее и планетарнее мы рассматриваем жизнь, тем автономнее начинают выглядеть «части», все более походя не на элементы, а на самостоятельные системы и даже сверх системы. Скажем, желудок легко можно признать элементом нашего тела, но намного сложнее, на мой взгляд, представить элементом германской культуры Гете, и уж как-то совсем не хочется представлять совокупное человечество всего лишь элементом жизни Земли. Создается впечатление, что всякая макросистема, всякий макрокосм имеет над собой еще более высокую степень макрокосмичности, частью которой он является; и так же беспределен в своем внутрисистемном делении всякий микрокосм, от человека до атома.

(3) «…все мы сопричастны Вселенной, – пишет Лев Гумилев, – но путем иерархической совместимости макромира с микромиром, от которого людей отделяют клетки их тела, молекулы, атомы и субатомные частицы»3. Многие, думаю, с этим утверждением согласятся. Но лишь до тех пор, пока сами не начнут «иерархически совмещать», – тут сразу возникнут и споры и ссоры, обозначатся «направления», проявятся «школы», и вся «общая теория» затрещит по догматическим швам.

А посему предлагаю на данном этапе нашей теоретической подготовки, пока мы еще не обратились к феакам за помощью, сидим себе и слушаем Демодока, предлагаю воспринимать системность жизни и тейяровское «единство структуры» не как жесткое и иерархическое сочленение систем, подсистем и сверхсистем, а как некую музыкальную полифонию, как «взаимодействие развитых и автономно движущихся мелодий», как «вид многоголосия… представляющий собой сочетание в одновременном звучании… мелодий. Характерны: равноправие голосов (так, все они поочередно оказываются ведущими при проведении темы в экспозиции фуги), текучесть (в том числе несовпадение в разных голосах каденций и цезур, кульминация акцентов и т. п.)…». Эти определения я позаимствовал из «Музыкального энциклопедического словаря»4 для того, чтобы у вас не возникло подозрения, что я вам предлагаю какую-то особенную и лишь мне известную полифонию.

§ 80

Системно – или полифонично – все совокупное знание. Как только в нем где-нибудь появляется и начинает звучать некая продуктивная тема, она порождает в других тональностях, в других голосах, в иных гностических инструментах если не подобие себе, то, по крайней мере, свой полифонический отклик. То есть всякая продуктивная мысль так или иначе, рано или поздно должна отразиться во всей системе Знания и различными своими отголосками, мелодиями, ладами учредить полифонию.

Рассмотрим это на примере эволюционного теоретизирования.

§ 81

«Поистине слепы те, кто не хочет видеть размаха движения, которое, выйдя далеко за рамки естествоведения, последовательно захватило химию, физику, социологию и даже математику и историю религий», – утверждает Тейяр де Шарден5.

Не будем слепы и увидим, что современная астрофизика, выдвинув гипотезу Большого взрыва, инфляционную теорию и сделав эти мыслительные программы наиболее рабочими, фактически вступила в полифонию эволюционности и даже стала допускать некоторые признаки целенаправленности, по крайней мере, в первоначальном космогенезе. Многие самые строгие и религиозно-циничные исследователи структуры и свойств Вселенной не стесняются признаваться: да, господа, у нас не раз возникало чувство, что все в мире как будто