Священная война - Джек Хайт

Юсуф вздохнул, погружаясь в бассейн. Когда его ноги коснулись дна, дымящаяся вода дошла ему до подбородка. Банщик вылил ему на голову ведро горячей воды. Юсуф смахнул мокрые волосы с глаз и откинулся назад, прислонившись затылком к краю бассейна. Солнечный свет пробивался сквозь щели в деревянной крыше. Там, где лучи проходили сквозь облака пара, они казались почти осязаемыми, словно их можно было схватить рукой.

Ибн Джумэй прописал ему частые ванны, чтобы помочь оправиться от болезни, свалившей его прошлой осенью. Неделями он был прикован к постели, терзаемый ужасной болью, будто кто-то проворачивал кинжал у него в животе. Его испражнения были красными от крови. Ибн Джумэй прописал ему диету из одной лишь воды, вареной пшеницы и, раз в неделю, наваристого бульона из жира, стекавшего с жареного мяса. Медленно он поправлялся. К тому времени, как прекратились зимние дожди, он смог возобновить ежедневный осмотр позиций. И все же он был слабее, чем ему хотелось бы. После поездки вдоль строя у него болели ноги и сводило плечи.

Юсуф закрыл глаза и сосредоточился на медленном и ровном дыхании, как в одном из упражнений, которые он делал в детстве, когда боролся с приступами удушья, мучившими его. Напряженные мышцы плеч расслабились, и звуки лагеря, казалось, утихли. Он мог бы быть где угодно — в Дамаске или даже в своем любимом дворце, том, что в Каире, с окнами, выходящими на город, на Нил и пирамиды за ним. Он почти слышал голос Шамсы, зовущей его из соседней комнаты.

— Саладин! Малик!

Глаза Юсуфа резко открылись. Сакр стоял у края бассейна.

— Аз-Захир что-то увидел с башни, — сказал мамлюк.

— Еще франки?

После того как зимние штормы прошли и моря снова стали судоходными, франки начали прибывать сотнями — датчане, фризы, фламандцы, французы, германцы, ломбардцы и венгры. Две недели назад из Тира, где он зимовал, вернулся Конрад, с новыми людьми и припасами для строительства осадных машин. Юсуф написал халифу, прося людей или денег для борьбы с неверными. Ответ пришел три дня назад. Халиф прислал два груза нефти, несколько древков для копий, пятерых специалистов по греческому огню и аккредитив, уполномочивающий Юсуфа занять от его имени двадцать тысяч динаров. Такой жалкой суммы хватило бы на содержание его армии не более чем на неделю.

Сакр качал головой.

— Это что-то другое. Посланец, которого прислал Аз-Захир, был очень встревожен.

Юсуф выбрался из ванны, и кожу на его руках и ногах защипало от утренней прохлады. Он вытерся полотенцем и оделся: кожаные штаны и сапоги; стеганый жилет; кольчужный хоберк до колен и запястий; поверх него — жилет из позолоченного джавшана; подшлемник для защиты шеи; и, наконец, его позолоченный шлем с золотым орлом на гребне. Он пристегнул к поясу меч и кинжал и вышел на улицу.

Над головой кричали и кружили чайки, оседлав прохладный морской бриз. Лагерь уже кипел жизнью. Длинная очередь стояла у бань; другая, еще длиннее, тянулась от глиняных печей, где пекли хлеб для армии. Юсуф увидел, как мамлюк отошел от печей, и тут же чайка спикировала и унесла его кусок дымящейся лепешки. Мужчина выругался вслед птице.

Юсуф глубоко вдохнул соленый морской воздух и направился к центру строя. Миновав бани, печи и раскинувшийся лагерный рынок, он вошел в ряды шатров своих воинов. Эти шатры принадлежали египетским войскам. Они прибыли в ноябре прошлого года и сменили воинов из Аль-Джазиры, которые вернулись домой на зиму, прежде чем отправиться на север, чтобы защищать проходы в Антиохию от германского короля. Селим привел из Египта тысячу мамлюков и около пяти тысяч пехотинцев. Он привез и осадные машины. Ряд из десяти катапульт стоял сразу за шатрами. Днем и ночью они метали большие и малые камни в лагерь франков. После любой стычки между двумя сторонами они метали тела мертвых франков. Рядом с ними стояли четыре зияра — огромных арбалета, стрелявших четырехфутовыми болтами. Это были страшные орудия. Юсуф видел, как один болт пронзил четверых, словно куски мяса на вертеле. Когда он проходил мимо, один из зияров выстрелил, послав болт по дуге в небо и в лагерь франков.

В конце ряда осадных машин возвышалась башня. Это была идея его сына Аз-Захира, и Юсуф вознаградил его, поручив ему командование осадной техникой. Башня была шестидесяти футов в высоту, ее основание было построено из цельных сосновых стволов, взятых с холмов к северо-востоку от Акры. Бока были покрыты шкурами, которые воины постоянно смачивали, чтобы защитить башню от зажигательных стрел. С вершины наблюдатели могли видеть все, что происходит в лагере франков. Враги больше не застанут Юсуфа врасплох.

Он поднялся по винтовой лестнице наверх и застал Аз-Захира, смотрящего в сторону Акры. Сын услышал шаги Юсуфа и пересек башню, чтобы поприветствовать его. Рана на икре зажила, но Аз-Захир все еще слегка прихрамывал.

— Ас-саляму алейкум, отец.

— Что ты видел?

— Посмотри сам.

Одна сторона башни была открыта, за исключением деревянных перил для предотвращения падений. Стоя у перил, Юсуф видел десятки франкских кораблей, стоявших на якоре на сверкающих водах у гавани Акры. Пятьдесят египетских галер сумели прорваться через блокаду, чтобы пополнить запасы города, но это было в конце октября, более пяти месяцев назад. Еда в городе должна была подходить к концу. Каракуш и его люди, должно быть, страдали.

Юсуф перевел взгляд на осадные линии врага, которые отрезали город от его армии. Франки завершили свою стену, пока он болел. Она была деревянной, десяти футов в высоту, а перед ней — ров в четыре фута глубиной. Зима превратила землю между франкскими и мусульманскими позициями в море грязи, делая атаку невозможной. Юсуф был вынужден выжидать до весны.

Зима, по крайней мере, тяжело ударила по франкам. Десятки воинов дезертировали. Они переходили на сторону армии Юсуфа, готовые стать рабами, лишь бы их накормили. Дезертиры приносили ужасные истории. Еды было так мало, что сеньоры начали есть своих лошадей. Говорили, что король Ги превратился в кожу да кости, а у его жены Сибиллы волосы выпадали клочьями. Простым воинам было еще хуже. Для них конины не было. Некоторые из совсем отчаявшихся ели мертвецов, которых было в избытке. Голодающие люди были легкой добычей для болезней, и кровавый понос пронесся по лагерю франков. Костры горели днем и ночью. Болезнь поразила и лагерь Юсуфа. Он изолировал больных, но, тем не менее, умерло почти триста человек. По крайней мере, его люди