Мои непридуманные рассказы - Сергей Стефанович Прядкин

на столько, насколько требовалось для боевой работы комплекса – всего четыре человека! Но, как оказалось в будущем, именно эти положительные качества, на мой взгляд, сыграли с этим комплексом злую шутку, потому что в силу специфики повседневной корабельной службы, его практически некому было полноценно обслуживать. И, если при нахождении корабля в пункте базирования эта проблема руководством Военно-морского флота была в определенной степени решена за счет создания системы базового обслуживания высококвалифицированными флотскими специалистами с привлечением бригад технической помощи предприятия-изготовителя, то на боевой службе проблема технического состояния комплексов становилась, порой, очень серьезной. И тут уж зависело от того, сколько квалифицированных, и, образно говоря, технических талантов хватало у личного состава. К примеру, из личной практики своей службы вспомнилось, как в процессе длительного пребывания СКР «Доблестный» на боевой службе в районе Центральной Атлантики, только благодаря очень высокому уровню технической подготовки командира БЧ-2 капитан-лейтенанта В.И.Мишина, из двух систем управления удалось собрать один, но полностью боеготовый носовой ЗРК разобрав на запчасти половину кормового, что было подтверждено успешной контрольно-боевой стрельбой сразу же после возвращения в базу. Но так, к сожалению, было не всегда. Мне известен случай, когда на одном из кораблей этот ЗРК был в небоеготовом состоянии почти весь срок боевой службы из-за перегорания одного-единственного предохранителя, обнаруженного лабораторией технического обслуживания уже в пункте постоянного базирования. Хотелось бы отметить и еще одну особенность комплекса: он вырос из аналогичного оружия Сухопутных войск путем не самого удачного варианта «оморячивания» одной из проектно-конструкторских организаций, в результате чего его антенный пост оказался совершенно беззащитным перед морской стихией. По этой причине, при попадании внутрь его пространства морской воды, высоковольтные устройства в нем превращались, в прямом смысле, в уголь. И только примерно через два-три года с начала эксплуатации этих комплексов на кораблях путем объемных и трудоемких переделок и доработок этот очень серьезный конструктивный дефект был устранен. Хотя из-за других конструктивных особенностей антенного поста корабельный вариант комплекса по тактическим свойствам и боевой устойчивости заметно уступал армейскому. Вот и получилось, на мой взгляд, что в силу вышеуказанных причин, он остался так и не освоенным до конца на нашем Военно-морском флота. Вспомнилось. Уже через добрых три десятка лет, отделяющих описываемые события, мой сын, выпускник Калининградского ВВМУ имени адмирала Ф.Ф.Ушакова, служил на более современных зенитных ракетных комплексах «Ураган» эскадренных миноносцев 956 проекта Балтийского флота. Как-то приезжает в отпуск после окончания 6 ВОК ВМФ, где им преподавали ЗРК «Оса-МА» и спрашивает меня:

– Папа! Как ты смог служить на «Осе»? Ведь она же такая сложная!

– Да, сынок! Вот так и служил…

Остается лишь только добавить, что ЗРК «Оса-М» и его модификации – действительно, очень сложное устройство! Да еще, если оно эксплуатируется в очень сложных климатических условиях, каковым является Крайний Север. На память невольно приходят слова, произнесенные в свое время очень уважаемым среди моряков командиром 2 дивизии противолодочных кораблей Северного флота контр-адмиралом Джемсом Константиновичем Чулковым то ли в шутку, то ли всерьез: «… Когда произносится слово «Оса», то оно всегда заставляет меня вздрогнуть».

Но вернусь к своему повествованию. Осваивать комплекс и разбираться в нем и при этом «набивать себе шишки» нам пришлось, естественно, с того момента, как он был смонтирован на корабле. Сдаточная бригада предприятия-изготовителя системы управления оказалась весьма слабой, и создавалось впечатление, что они осваивают эту технику всего лишь на шаг впереди нас, хотя прежде, чем они приступили к шефмонтажным работам, проходили специальное обучение на своем предприятии. Хотя, справедливости ради, замечу, что были в ней и «светлые головы», такие как Владимир Савицкий и Павел Шелест, на плечах которых, собственно, и строилась основная работа бригады. Совершенно необычной в своей конструкции и компоновке оказалась и пусковая установка изготовления ленинградского завода «Арсенал имени Фрунзе». Не премину возможностью вспомнить с благодарностью ее ответственного сдатчика Тетерина, опытного и очень ответственного специалиста, который много чему важному обучил нас в вопросах эксплуатации этого тоже очень сложного в своей конструкции изделия.

Очень большую помощь в освоении своего заведования оказал нам военпред судостроительного завода по вооружению подполковник Владимир Ильич Азаров, сын члена военного совета Черноморского флота в годы Великой Отечественной войны вице-адмирала И.И.Азарова. От общения с ним осталась самая добрая память, причем не только по вопросам службы. Особенно впечатлили его рассказы о боевой молодости, когда он, будучи рядовым красноармейцем, у которого отец был столь большим политработником флотского масштаба, участвовал в кровопролитных боях на Ораниенбаумском плацдарме в октябре 1941 года, где получил тяжелейшее ранение в голову. В историю войны те события в обороне Ленинграда вошли как трагедия Петергофского морского десанта. Нас с командиром ЗРБ№ 2 Валерой Макаровым он по-отечески полюбил и всегда после двух-трех подходов «к снаряду» во внеслужебное время, с неиссякаемой долей юмора в своих рассказах, шутя, просил пощупать, как он говорил, «дырку в голове», оставшуюся после этого ранения и это, признаюсь, вызывало лично у меня весьма жутковатые ощущения. Отдельно запомнился его рассказ о нахождении на излечении в находящемся в глубоком тылу госпитале после того ранения. Как однажды его, лежащего в общей палате без малейших привилегий, внезапно навестил отец, возвращавшийся бортом из Москвы в осажденный Севастополь, от чего весь персонал госпиталя и его товарищи по палате, образно говоря, буквально впали в полный ступор. Ведь никто среди них и не знал, что отец Владимира Ильича – большой военно-политический деятель, фамилия которого часто упоминалась в сводках Совинформбюро при освещении боев при обороне Севастополя. Такие, вот, были в те времена у советских военачальников и государственных деятелей, как сегодня бы их назвали, «мажоры»!

* * *

Вот и наступил конец нашей береговой жизни! Мы переселяемся на корабль. Всем членам нашего экипажа были определены места проживания согласно корабельному расписанию. Мне и Валере Макарову, досталась каюта № 1. Замечательная каюта в носовой части корабля! Светлая и просторная, сияющая свежей краской и новой мебелью. Да еще с такой роскошью, которая, похоже, присущая только отечественным кораблям – прикроватными коврами на переборке. А ковер, скажу я вам, в каюте североморского корабля – это не только роскошь, но и элемент постельного белья для комфортного сна. Бывало, зимой, отдраишь иллюминатор, – аж снежок в каюту запархивает – и укроешься поверх одеяла прикроватным ковром. Четыре часа сна – и ты снова готов служить по-бойцовски дальше! Свеженький, как только что сорванный с грядки молодой огурчик. А еще в этой каюте имелся огромный встроенный шкаф – настоящая и единственная из всех кают на корабле «шхера», в которой, при желании, можно было, затащив туда матрац, и