Падение Робеспьера: 24 часа в Париже времен Великой французской революции - Колин Джонс

16:15

ВНУТРЕННИЙ ДВОР КОНСЬЕРЖЕРИ, ДВОРЕЦ ПРАВОСУДИЯ, ОСТРОВ СИТЕ

Сегодняшних обвиняемых готовят к отправке на площадь Низвергнутого трона для казни. Они обязаны покинуть зал суда в тот же момент, когда из него удаляются присяжные, и остаются на улице до конца своего процесса. Когда присяжные возвращаются, председательствующий судья Мэр, сменивший Дюма, по очереди спрашивает вердикт у каждого из них. Затем он переходит к вынесению приговора. Подсудимые, толпящиеся во дворе Консьержери, слышат аплодисменты в зале суда, но не знают, чей именно смертный приговор объявляют в этот момент. Только после окончания процесса к подсудимым выходят стражники Консьержери, которые сообщают, кого казнят. Кажется, на каждом из двух процессов оправдано по одному человеку. Таким образом, сегодня будут казнены 44 осужденных плюс принцесса Монако, оставшаяся с предыдущего дня. Фукье считает, что по соображениям гуманности в каждой повозке, едущей на эшафот, должно быть только семь человек. Во дворе ждут шесть телег: это небольшое несоответствие, возможно, объясняется тем, что он рассчитывал на еще несколько оправдательных приговоров. А может быть, дело в том, что после недавнего декрета КОС о реквизиции парижских лошадей и повозок[640] для военных нужд транспорт оказался в дефиците.

Теперь осужденных врагов народа необходимо подготовить к эшафоту. Стражники Консьержери по одному вводят мужчин и женщин в небольшую комнату, называемую salle de la toilette («гардеробная» – так можно было бы перевести это название при других обстоятельствах). Охранники забирают себе все украшения и личные вещи, которые они не успели тайно передать своим товарищам, снимают с них верхнюю одежду вплоть до рубашек, затем распарывают рубашки и обрезают мужчинам и женщинам волосы до затылка. Голая шея лезвию гильотины не помеха. Затем им связывают руки за спиной и через маленькую дверь грубо выталкивают в соседний двор – Кур-де-Мэ, где Сансон и его люди уже готовы погрузить их на телеги.

Осужденные, как и можно было предположить, выглядят разношерстной толпой[641], состоящей по большей части из людей, не знакомых друг с другом. Женщин меньше, чем обычно, но представлены все социальные слои. Значительная часть доказательств, которые Фукье приводил в своем обвинительном заключении в зале Свободы, касалась троих мужчин, присланных из департамента Алье, где по ним уже было проведено тщательное расследование в связи с преступлениями экономического характера. Скамью подсудимых они делили с шестью дворянами, чьи связи и симпатии распространялись на роялистские и аристократические круги. Загадочным образом Фукье присвоил дворянский статус и супругам Луазон[642] – предпринимателям, управлявшим кукольным театром на Елисейских Полях. Они, как выяснилось, отпускали возмутительные комментарии в адрес Марата. (Версия о том, что они разыграли убийство Марата Шарлоттой Корде в комедии марионеток, в качестве доказательства приведена не была.) Valet de chambre тетушек короля (обе сейчас благополучно эмигрировали в Рим), два армейских офицера, один из которых бежал из тюрьмы, и несколько представителей финансовой и административной элиты составляют контингент «привилегированных классов», как их стали называть с 1789 года. Еще здесь присутствуют двое рабочих: один из них работал на национальном стекольном заводе на улице Рёйи, а другой – жестянщик с неопределенным статусом. Далее – школьный учитель, профессор астрономии, шпионивший в интересах немецких князей, и еще несколько человек.

В зале Равенства – тоже очень разношерстная компания, но пропорции другие. Более половины – дворяне, в том числе несколько представителей высшей придворной элиты, а один из них, де Рувьер[643], явился в дом некоего депутата со спрятанным оружием и вел себя подозрительно. (Странным образом не указано, что этим депутатом был Максимилиан Робеспьер.) Есть несколько священников, а прежнее третье сословие представлено смешанной группой, включающей связанного с файетистами цветочника, шляпника из Марселя, фермера из Дампьера, протестовавшего против закрытия церквей, краснодеревщика, разбогатевшего на коррупционных сделках с национализированной собственностью, и трактирщика, пытавшегося помешать набору добровольцев для участия в войне в Вандее. Каких только не бывает врагов народа.

Теперь осужденных объединяет уравнительная сила закона. Однако некоторые по-прежнему стремятся продемонстрировать свое отличие. Принцесса Монако позаботилась о том, чтобы, отправляясь в последний путь, нанести на себя немного румян[644]. Она не намерена выдавать свои чувства глумливой уличной толпе, которая уже вытягивает шеи, заглядывая во двор через ограду. Она не хочет, чтобы по ее бледности можно было подумать, будто она боится. Опытный палач, Сансон видал и не такое. Диапазон реакций на неотвратимую смерть варьируется от беспримесного ужаса до отрепетированного бесстрастия. Последняя любовница Людовика XV, мадам Дюбарри, устроила впечатляющий спектакль с криками и рыданиями – а вот другие шли на эшафот со смехом и шутками, словно на свадебный пир. Но даже Сансон признается, что восхищается[645] тем, как стоическое хладнокровие стало стандартным поведением в эти моменты. С ужасом и тревогой он обнаруживает, что многие из его подопечных пытаются совладать со своими чувствами и улыбаются, когда он делает свою работу. Вопреки примеру мадам Дюбарри, в особенности это характерно для женщин. Мягкая доброжелательная женская улыбка свидетельствует одновременно об аристократической сдержанности и опыте чувственности, усвоенной в ходе чтения «Новой Элоизы» Руссо или за сеансами созерцания портретов мадам Виже-Лебрен. Сложилось нечто вроде канона «подражания славной смерти»[646] – и многие стремятся этому канону соответствовать. На пути к гильотине улыбка стала безмолвным оружием символического сопротивления.

16:15

ЗАЛ ЗАСЕДАНИЙ КОС, ДВОРЕЦ ТЮИЛЬРИ

Пока Колло в Конвенте продолжает подводить итоги этого дня, в зале заседаний КОС на совместную встречу за зеленым столом собрались правительственные комитеты – КОС и КОБ. Агенты КОБ готовятся к арестам ключевых лиц[647], связанных с Робеспьером или входивших в его окружение. Должна быть арестована вся семья Дюпле, равно как и слуга Сен-Жюста. А также: конюх Анрио, несколько членов народных комиссий, Русвиль, любимый шпион Робеспьера, Николя и Реноден – из числа его телохранителей – и другие. Начинаются поиски сестры Робеспьера, которая по понятным причинам испугалась и спряталась у подруги под девичьей фамилией матери – Карро[648].

Арест Дюма в Революционном трибунале прошел без проблем, а вот Анрио – орешек покрепче: он засел в штаб-квартире НГ рядом с Домом Коммуны. Вчера вечером комитеты склонили на свою сторону Жана Эмара, одного из командиров городской жандармерии, и возложили на него эту миссию: ему вручен приказ отправиться с конным эскадроном к штаб-квартире НГ и произвести арест.

Кроме того, комитеты рассылают распоряжения, предписывающие революционным комитетам секций Арси и Неделимости разгонять толпы, которые, по их сведениям, собираются в окрестностях площади Коммуны. Неясно, это протестующие против максимума заработной платы – или сторонники Робеспьера. У комитета складывается впечатление, что известие о сегодняшнем аресте не было встречено в Париже с единодушной радостью. В некоторых секциях бьют всеобщий сбор, и поэтому немедленно высылается распоряжение секциям воздержаться от него. Благодаря перехвату приказов комитеты получают информацию о замыслах Коммуны. Шести начальникам легионов разосланы приказы, отменяющие распоряжение Анрио об отправке 400 человек на площадь Коммуны и о закрытии городских ворот. Они надеются, что этот комплекс стремительно принятых мер позволит пресечь восстание в зародыше.

16:30

ПЛОЩАДЬ КОММУНЫ (ИЛИ ГРЕВСКАЯ ПЛОЩАДЬ) (СЕКЦИЯ АРСИ)

Возвращаясь к Ратуше, Анрио заметил, что к прилегающей площади, где толпится народ, подтягивают пушки. Несмотря на то что КОС, не теряя времени, принялся склонять командиров отдельных легионов против Анрио и переманивать на свою сторону начальников жандармерии, он упустил из виду параллельную военную структуру – артиллеристов. А меж тем Фонтен, командующий артиллерией города, с готовностью выполнил приказ Анрио о мобилизации. Он связался с артиллеристами далеко не только 16 секций Первого и Шестого легионов НГ. Полдюжины секций уже выведены на площадь и готовы к бою[649].

Вернувшись на площадь, Анрио видит что к нему подъезжает отряд жандармов 29-й конной дивизии во главе с Эмаром[650]. Анрио уже вызвал Эмара, не понимая, на чьей стороне тот сейчас. Поэтому он удивлен тем, что Эмар зачитывает ордер на арест в знаках отличия коменданта парижской НГ, которые