Волшебство для Мэриголд - Люси Мод Монтгомери

Доктор Мурхаус вызвал доктора Стакли, который, возможно, и был дарвинистом, но имел репутацию хорошего детского врача. После долгого осмотра они изменили лечение, но улучшений у маленькой пациентки не наступило. Клондайк привёз специалиста из Шарлоттауна, который принял глубокомысленный вид, потирал руки и объявил, что доктор Мурхаус сделал всё, что могло быть сделано, и, что пока есть жизнь, есть надежда, особенно в случае с детьми.

«Чья жизненная сила иногда бывает удивительной», – сказал он мрачно, словно провозгласил некое собственное глубокое открытие.

В данных обстоятельствах прадед дядя Уолтер, который тридцать лет не посещал церковь, заключил сделку с богом, что пойдет туда, если ребенок уцелеет, а прадед дядя Уильям-с-того-берега снова начал играть в шашки. Лучше нарушить клятву до смерти, чем после неё. Тереза и Стейша помирились, как только дитя заболело, но лишь сейчас холодность между Томасом и Кэтрин полностью исчезла. Томас согласился, чтобы жена обратилась хоть к спиритизму, хоть к любой другой чертовщине, лишь бы это помогло. Даже старый кузен Джеймс Ти, паршивая овца в клане, кого даже самые терпимые никогда не называли дядей, явился к Саломее как-то вечером.

«Ты веришь в молитву?» – грубо спросил он.

«Конечно», – возмущенно отвечала Саломея.

«Тогда молись. Я не буду, от моей молитвы мало толку. Но твоя чертовски полезна».

2

И наступил ужасный день, когда доктор Мурхаус мягко сказал Лорейн, что больше ничего сделать не может. После его ухода Младшая бабушка посмотрела на Старшую бабушку.

«Полагаю, – сказала она тихо, – лучше перенести кроватку в гостевую комнату».

Лорейн издала горестный стон. Это было равносильно смертному приговору. В Еловом Облаке, так же, как и у Мюрреев из Блэр Уотер8, существовала традиция, что умирающие должны быть переселены в комнату для гостей.

«Сделаешь ещё одно, прежде чем перенесешь её туда, – резко ответила Старшая бабушка. – Мурхаус и Стакли отказались от неё. У них одни мозги на двоих. Пошли за доктором-женщиной».

Младшая бабушка ошеломлённо уставилась на неё. Она повернулась к дяде Клону, который сидел возле колыбели, закрыв руками измученное лицо.

«Ты думаешь… я слышала, что она очень умная… говорят, ей предлагали прекрасное место в детской больнице в Монреале, но она предпочла общую практику…».

«О, веди её, веди её, – сказал Клондайк – свирепо из-за мучительной надежды на чудо. – Любой порт в шторм. Она уже не сможет навредить».

«Ты съездишь за ней, Гораций», – довольно кротко попросила Младшая бабушка.

Клондайк Лесли с трудом поднялся и ушёл. До сих пор он видел доктора Ричардс лишь издалека или проезжающую мимо в своей шикарном малолитражке. Она была у себя в приёмной и вышла, чтобы очень любезно встретить его.

У неё было маленькое, похожее на мальчишеское, квадратное лицо с широкими губами и прямыми бровями. Некрасивое, но запоминающееся. Волнистые каштановые волосы с одной упрямой маленькой прядью, которая всё время падала на лоб, придавая юный вид, несмотря на её тридцать пять. Какое милое лицо! Эти широкие скулы, эти тёмно-серые глаза. И приятный, улыбающийся, благородный рот. Давние строки из дней воскресной школы пролетели в одурманенной голове Клондайка Лесли:

«Она воздаёт ему добром, а не злом во все дни жизни своей».9

Лишь на секунду их взгляды встретились и задержались. Лишь на секунду. Но дело было сделано. Неодолимая женщина встретила непоколебимого мужчину, и неминуемое произошло. Возможно, у неё были толстые лодыжки… хотя, нет… возможно, её мать мяукала в церкви. Ничто не имело значения для Клондайка Лесли. Она заставила его вспомнить о таких приятных вещах, как сочувствие, доброта, благородство и женщинах, которые не боятся стареть. Он вдруг почувствовал, что хотел бы положить голову ей на грудь и заплакать, как маленький мальчик, который поранился, а она погладит его по волосам, приговаривая:

«Ничего… будь смелым… скоро всё пройдет, милый».

«Вы придёте посмотреть мою маленькую племянницу?» – он услышал свой умоляющий голос. – Доктор Мурхаус отказался от неё. Мы все так её любим. Её мать умрет, если она не выживет. Придете ли вы?»

«Конечно, приду», – ответила доктор Ричардс.

Она пришла. Мало говорила, но дала несколько кардинальных рекомендаций по кормлению и сну. Старшая и Младшая бабушки завздыхали, когда она приказала вынести кроватку на веранду. В течение двух недель её легкие уверенные шаги звучали на ступеньках Елового Облака. Лорейн, Саломея и Младшая бабушка, затаив дыхание, слушали её короткие советы.

Старшая бабушка видела её лишь один раз. Она попросила Саломею привести к ней «доктора-женщину» и несколько минут они в молчании смотрели друг на друга. Уверенные красивые серые глаза смело встретили взгляд пронзительно-чёрных.

«Если бы мой сын встретил вас, я бы приказала ему жениться на вас», – наконец сказала Старшая бабушка с усмешкой.

Легкая усмешка доктора Ричардс переросла в улыбку. Она посмотрела вокруг на всех стародавних улыбающихся в волнах вуалеток невест.

«Но я бы не вышла замуж, если бы не захотела», – сказала она.

Старшая бабушка снова усмехнулась.

«Уважаю вас за это».

Больше она никогда не называла её «доктор-женщина». До конца дней она с уважением говорила о «докторе Ричардс».

Клондайк привозил доктора Ричардс в Еловое Облако и отвозил обратно. Её собственная машина стояла в ремонте. Но в эти дни никто не обращал внимания на Клондайка.

В конце второй недели Лорейн показалось, что облако перестало сгущаться над измученным личиком.

Ещё через несколько дней… не поверите… облегчение, улучшение? Через три недели доктор Ричардс сообщила, что ребёнок вне опасности. Лорейн потеряла сознание, Младшая бабушка задрожала, а Клондайк рухнул на стул и, как школьник, постыдно разрыдался.

3

Несколько дней спустя клан собрался на очередной конклав, более тесный и домашний. Все присутствующие тёти и дяди были настоящие. И состоялся этот сбор, как удовлетворённо отметила Саломея, не в пятницу.

«Ребенку необходимо сейчас же дать имя, – авторитетно объявила Младшая бабушка. – Вы понимаете, что она могла умереть безымянной?»

Ужас осознания этого погрузил всех Лесли в молчание. Более того, они боялись, что снова, так скоро после этих ужасных недель, начнется спор. Кто знает, но возможно то, что произошло, было наказанием за их ссору?

«Но как мы её назовем?» – тихо спросила тетя Энн.

«Есть только одно имя, которые вы можете дать ей, – сказала Старшая бабушка, – и было бы чернейшей неблагодарностью, если бы вы этого не сделали. Назовите её в честь