Первая мировая война. История Великой войны, которая расколола мир и привела Европу к гибели - Джон Киган

в каждой, и все маршировали, как на параде. Обороняющиеся были поражены видом вражеской пехоты, заполонившей весь фронт. Немцы стояли, причем некоторые влезли на брустверы, и стреляли по массе людей, приближавшейся к ним по ровному лугу. Пулеметчики открыли огонь с расстояния 1300 метров. Вот свидетельство очевидца: «Никогда еще пулеметам не доставалось такой легкой добычи… стволы, раскаленные и блестевшие от смазки, скользили из стороны в сторону вдоль шеренг врага; в тот день каждый пулемет сделал по 12 500 выстрелов. Эффект был ошеломляющий. Солдаты противника падали буквально сотнями, но продолжали идти вперед, не нарушая строя и не останавливаясь, пока не наткнулись на неповрежденные проволочные заграждения второй линии нашей обороны»[350]. Столкнувшись с этим непреодолимым препятствием, уцелевшие британские солдаты наконец поворачивали назад.

Уцелело чуть больше половины тех, кто пошел в атаку… Из 15 000 пехотинцев 21 и 24-й дивизий более 8000 были убиты и ранены. Многие немцы, потрясенные видом гор трупов у Лоса, прекратили огонь, когда британцы повернули назад. «Настолько сильным было их сострадание и милосердие после такой победы»[351]… Победа при Лосе действительно осталась за немцами. Британские войска возобновляли атаки еще три недели, но им удалось отбить лишь небольшой выступ глубиной 3 километра, потеряв 16 000 человек убитыми и 25 000 ранеными. Сражение стало страшным и обескураживающим боевым крещением для солдат новой армии Китченера, хотя у шотландцев, в частности из 9 и 15-й дивизий, неудачи только усиливали воинственность. Майор Джон Стюарт из 9-й дивизии «черных стражей» писал жене после боя: «…главное – убить больше гуннов с минимально возможными собственными потерями; это большая игра, и наши союзники играют в нее превосходно»[352]. Его голос был не единственным. Новые добровольческие дивизии британцев горели желанием доказать свою боеспособность, а патриотизм французов нисколько не угас. Пройдет год и даже больше, прежде чем рвение обеих армий станет угасать перед лицом огромных бессмысленных потерь.

Как бы то ни было, с точки зрения стратегии бой у Лоса был бессмысленным – как и усилия 2-й армии Петена и 4-й армии Лангля в наступлении в Шампани, которое началось в тот же день. На фронте шириной 30 километров наступали 20 дивизий при поддержке 1000 орудий большого калибра и вслед за облаком газа, такого же, какой применялся у Лоса. Некоторые французские подразделения шли в атаку с развернутыми знаменами под барабанную дробь военных музыкантов, доносившуюся из переднего окопа. Случалось, что после того, как наступление захлебывалось, солдат вели за собой старшие офицеры. Одному из них, прославившемуся в колониальных войнах генералу Шарлю Манжену, пуля пробила навылет грудь, когда он возглавил атаку, но через десять дней полководец вернулся в строй. Несмотря на его усилия, старания других командиров и храбрость простых французских солдат, при наступлении в Шампани тоже удалось продвинуться вперед всего на 3 километра. Вторая линия немецкой обороны оказалась неприступной, и 31 октября, когда бой утих, немцы остались на своих позициях. Французы потеряли убитыми, ранеными и пропавшими без вести 143 567 человек[353].

На Западном фронте это был печальный год для союзников – они пролили много крови, но почти ничего не добились, а перспектива успеха была отодвинута на 1916-й. Немцы продемонстрировали, что они многому научились в искусстве обороны укрепленного траншеями фронта, а противник так и не нашел способа прорвать ее. Для французов это был особенно горький урок, поскольку по мере появления новых театров военных действий их союзники, похоже, предпочитали вести войну в других местах, оставляя основные силы врага на их территории. Однако разгром неприятеля – победы за пределами Франции – выглядел такой же далекой перспективой, как прорыв к Рейну. Что касается России, после вмешательства Германии, которое спасло Австрию от разгрома, на новом Итальянском фронте, открывшемся в мае, а также на Балканах и на полях сражений в Турции события развивались благоприятно для врага, но не для нее. Только на море и в далеких немецких колониях союзники добились превосходства, однако они прекрасно понимали, что эти успехи не принесут им победу.

Глава седьмая

Война за пределами Западного фронта

К концу 1915 года ни одна из стран – первоначальных участниц конфликта не вела ту войну, на которую рассчитывала или которой ожидала. Надежды на быструю победу были разрушены, появились новые враги, открылись новые фронты. Франция получила войну, которая почти точно соответствовала довоенным стратегическим планам Генерального штаба, – войну против Германии на своей северо-восточной границе. Но ее ход и издержки были оценены катастрофически неверно, и, кроме того, Франция неожиданно оказалась вовлеченной во второстепенные для нее кампании на Балканах и в Восточном Средиземноморье – в результате непредвиденной турецкой интервенции в ноябре 1914 года. Вступление Турции в войну также нарушило планы России, рассчитывавшей иметь дело только с немцами и австрийцами. Теперь ей пришлось вести тяжелую кампанию на Кавказе. Германия думала вести военные действия на одном фронте, но в два этапа: сначала против Франции, сохраняя символические силы на востоке, а затем еще одну победоносную кампанию против России. Вместо этого она завязла в тяжелых боях как на Западном фронте, так и на Восточном, причем на востоке пришлось направить значительные силы в Австрию для поддержки своего союзника – династии Габсбургов. Австрия, полагавшая, что война ограничится карательной экспедицией против Сербии, пожинала плоды своей недальновидности, оказавшись втянутой в военный конфликт не только с Россией, но и с Италией. Сербия была наказана за нежелание идти на компромисс, и ее независимость оказалась под угрозой. Британия, изначально решившая ограничиться отправкой экспедиционных сил для поддержки левого фланга французов во Фландрии, взваливала на себя ответственность за все бо́льшие участки Западного фронта, одновременно посылая войска для противостояния туркам на Галлиполи, в Египет и в Месопотамию, для помощи сербам и для ослабления гарнизонов в африканских колониях Германии. Кроме того, владычице морей следовало найти пополнение для своих военно-морских сил, корабли которых защищали Северное море от немецкого флота, поддерживали собственное превосходство в Средиземном море, топили транспортные суда противника и защищали британские торговые суда от немецких подводных лодок. Война, которую начинали называть «Великой», превращалась в мировую, и с каждым месяцем ее границы расширялись.

ВОЙНА В НЕМЕЦКИХ КОЛОНИЯХ

Германия стала империей – Вторым рейхом, провозглашенным в Зеркальном зале Версаля в январе 1871 года, – еще до того, как могла составить конкуренцию другим великим европейским державам. Их обширные завоевания почти не оставляли возможностей для нового претендента. К тому времени Северная Африка была французской, Средняя Азия и Сибирь – российскими, Индия – британской, но идеолог немецкого национализма Генрих фон Трейчке заявил, что колонизация является для Германии вопросом жизни или смерти[354]. Впрочем, немцы не проявляли энтузиазма в деле приобретения колоний – возможно, потому, что единственные доступные для эксплуатации регионы находились