Схватка (повести о чекистах) - Юзеф Янушевич Принцев

— Нет-нет! Ни в коем случае! Я к этому не имею никакого отношения.

— А когда вы познакомились с Проматоровой?

— Познакомилась? Недавно, месяца два тому назад. Она знала, что я по профессии юрист, и пришла ко мне проконсультироваться по жилищному вопросу. Дело в том, что ее родители хотели вступить в жилкооператив.

— А вы могли каким-то образом помочь ей?

Тарновская замешкалась, но тут же ответила:

— Ну как я могла помочь? Я ведь не работаю сейчас юристом. Возможно, она рассчитывала на мои старые связи.

— А почему вы сейчас не работаете адвокатом?

И снова короткий взгляд из-под очков, секундное колебание, а затем последовал деловитый, даже с оттенком доверия, ответ:

— Вы же прекрасно знаете, Петр Васильевич!.. Небось все мое досье переворошили!

Герасимов улыбнулся:

— Я не думаю, что вы верите, будто у нас на каждого человека заведено досье! Это лишь «Голос Америки» может позволить себе вещать такую благоглупость!

Тарновская поспешно заявила:

— Я неточно выразилась. Вообще, я могу рассказать, если вы этим интересуетесь. После окончания юрфака я четыре года работала адвокатом. В декабре семьдесят седьмого года президиум Ленинградской коллегии адвокатов отстранил меня от работы за нарушение профессионального долга.

— В чем выразилось это нарушение?

— Мне не хотелось бы рассказывать об этом. Короче, я неправильно вела защиту по делу об изнасиловании. А если быть точной, то я добилась, что с моего подзащитного сняли обвинение в изнасиловании.

— Надо полагать, не совсем правильным способом?

— Да. Так определила коллегия.

— Значит, с семьдесят седьмого года вы нигде не работали?

— Нет, почему же? Я два года была почасовиком, читала лекции в заочном Политехническом — меня рекомендовал туда один... один крупный юрист. Больше года тому назад я развелась с бывшим мужем, Георгием Тарновским. А еще до этого я познакомилась в Таллине с Александром Баламбесом, который живет сейчас в Финляндии, и мы решили с ним пожениться. В феврале этого года я зарегистрировала с ним свой брак во Дворце бракосочетаний. Четвертого апреля Саша привез мне вызов на постоянное жительство в Финляндию. Я собиралась заверить копии документов, чтобы подать их в ОВИР, но в это время меня задержали. Я считаю, что никакой моей вины нет, я не занималась контрабандой — это все выдумала Проматорова. Выдумка и клевета!

Герасимов слушал ее внимательно, не перебивал и, только когда она умолкла, попросил:

— Расскажите о своих родителях, где они живут, работают.

Тарновская охотно принялась перечислять:

— Отец и мать живут в Симферополе. Отец — бывший военный, подполковник в отставке, работает преподавателем. Мать — ветеран, уже на пенсии, но еще работает, комендант ведомственного дома отдыха. Есть еще сестра, Лена, работает в Бюро путешествий и экскурсий. Верней, работала, потому что четвертого марта вышла замуж за англичанина, подданного Великобритании Джеральда Фоксхолла. Уже оформила документы на выезд в Англию.

Герасимов записал показания, затем положил ручку, Тарновская выжидающе смотрела на него.

— Как же так получается, Татьяна Сергеевна, — сказал он, — на первом допросе вы сказали: я человек русский... И отец у вас уважаемый человек, и мать, а дочери — смотрите-ка! — одна замужем за англичанином, вторая собирается в Финляндию уехать. Как-то не очень по-русски получается!

На лице Тарновской появилась и исчезла беглая улыбка:

— А что, надо быть квасной патриоткой? Нет уж, кого полюбила, за того и выхожу! Национальный вопрос в нашей стране, вы знаете, не играет никакой роли!

— Не национальный вопрос, Татьяна Сергеевна, — поправил ее Герасимов. — Вы хотите сказать, что в нашей стране не играет существенной роли национальность вступающих в брак. Тут вы правы. Обидно только, что среди сотни ваших знакомых советских людей не нашлось близкого вашему сердцу человека.

— Сердцу не прикажешь, Петр Васильевич! — с чувством произнесла женщина.

— Это верно, — согласился Герасимов. — А скажите, Татьяна Сергеевна, как давно вы коллекционируете произведения живописи?

— Коллекционирую? — насторожилась Тарновская.

— Ну да, — подтвердил Герасимов. — Ведь у вас же есть картины, можно сказать, целая коллекция.

— Это моя давняя страсть, — поспешно подтвердила она. — Я стараюсь не пропускать ни одной приличной выставки.

— Какому искусству отдаете предпочтение? — спросил Герасимов и, видя, что Тарновская вновь насторожилась, пришел ей на помощь: — Ну там русская, итальянская живопись, графика или декоративно-прикладное искусство?

— Я всем интересуюсь, — живо отозвалась она. — У меня интересы широкого профиля. Я и древнерусское искусство люблю, у меня иконы — замечательные, пятнадцатого века, я думаю. Не Рублев, конечно, и не Феофан Грек, но иконы ценные.

— Ну вряд ли пятнадцатый век! — выразил сомнение Герасимов. — Наши эксперты считают, что иконы эти куда более позднего времени.

Тарновская казалась несколько смущенной.

— Не думаю, — произнесла она неуверенно. — Но, может, и обманули: среди коллекционеров знаете какой народ есть? Ужас что за люди! Но я много всякой литературы читаю по искусству. И потом, меня консультирует... меня консультируют крупные специалисты. Да-да, и в Академии художеств, и в Русском музее.

Герасимов про себя отметил эту оговорку о «специалисте», но не стал допытываться, кто этот человек, лишь сказал:

— Мы сейчас сделаем перерыв на обед, а потом окончим наш разговор. Но я прошу вас подумать за это время и сказать мне, что это за список, который нашли у вас при личном обыске? Ну этот, где перечисляются картины «Лес» Клевера и другие. Постарайтесь припомнить, как он к вам попал. И кто такие Матти Рантаннен и Андрес. Прошу вас, подумайте, а после обеда мы с вами поговорим об этом.

— Я подумаю, — неожиданно согласилась она и, когда в комнату вошел конвойный, поднялась со стула.

Сидя за столом вместе с Берестовым, Петр слушал товарища, который, как всегда, торопился выложить новости:

— Зайдем после обеда ко мне, я тебе покажу документик — закачаешься: Виктор Борисович и тот слезу пролил, когда увидел. Во-первых, Зинаида Бубнова полностью подтвердила, что Тарновская была инициатором контрабандной пересылки с помощью Симакова. Во-вторых, сестра твоей подопечной, Елена Крамова, сиречь Елена Фоксхолл, обронила интересную фразочку, которую тебе нелишне знать. Она сказала, что известный тебе Клобуков — возлюбленный Татьяны Тарновской.

— Что-то много у нее возлюбленных завелось!

— Это уж как есть! Но не это главное, главное, что Клобуков, по словам Елены Фоксхолл, не кто иной, как полковник КГБ, то есть наш