Доктор Дулиттл и его звери. Книга третья - Хью Джон Лофтинг

Но рыжий дурачок был упрям и вовсе не настолько глуп, как показалось сороке. Со временем он приметил, что сорока обычно пьет воду из небольшой лужицы возле колодца, в самом углу двора. А кроме того, он уже убедился, что хитрая птица никогда не садится там, где лежит что-то новое и неизвестное. И тогда он начал с того, что положил возле лужицы сломанную веточку.

Колдунья захотела напиться, подлетела к лужице и вдруг заметила веточку. Осторожная и хитрая птица долго летала вокруг, с недоверием присматривалась к веточке, но в конце концов посчитала, что безобидный прутик ничем ей не грозит, и, как обычно, подошла к луже и напилась.

На следующий день возле лужи лежали две веточки, на третий — четыре. С каждым днем веточек становилось больше. Сначала сорока обходила их, старалась не наступать на них, но однажды веточки окружили лужицу со всех сторон. И тогда Колдунья попрыгала вокруг и улетела восвояси, так и не напившись.

И вдруг рыжему птицелову пришла на помощь погода. Стояла поздняя осень, и однажды утром мы проснулись и увидели, что землю прикрыл снег, а лужи, пруды и ручьи затянуло ледком. Как обычно, сорока спустилась к нам во двор, чтобы позавтракать, но на этот раз ничего не нашла. Все вокруг было белое и холодное.

Колдунья заглянула в конюшню и увидела нас. Мы удобно устроились в кормушке для лошадей и грызли зернышки овса. Сороке очень хотелось залететь к нам и поклевать овса, но она боялась, что рыжий мальчишка захлопнет за ней дверь и тогда ей не миновать клетки.

— Эй вы, мелюзга! — прострекотала она нам с порога. — Хорошо вам здесь, под крышей, знай себе грейся да объедайся! А в это время благородным птицам приходится мерзнуть на улице и помирать от голода. Проклятая погода! Ни одной травинки не видно из-под снега!

— А ты хотела, чтобы мы накормили тебя? — распищался в ответ Озорник. — Вспомни, как ты оставляла нас голодными! Проклятая погода, говоришь ты? Только для тех, у кого нет друзей!

Глава 23

КОВАРНАЯ КОЛДУНЬЯ

Мышь из конюшни так громко вскрикнула: «Только для тех, у кого нет друзей!» — что закашлялась. Пока ей принесли теплого молока, пока она его пила и прочищала горло, я сменил перо. Наконец мышь отдышалась и продолжила:

— Колдунья долго ругала нас, грозила пооткусывать нам хвосты и уши, но потом улетела — голод не тетка, пора было найти хоть что-нибудь съестное.

— Ничего она во дворе не найдет, — заявил Озорник. — Давай-ка влезем на окошко и посмотрим, как ей придется улететь несолоно хлебавши.

Я охотно согласилась. Мы взобрались на окошко и выглянули во двор. Колдунья долго прыгала взад-вперед по двору, но ничего не могла отыскать. Даже помойка, на которой всегда можно было найти чем поживиться, лежала под снегом.

Наверное, Колдунью мучил не только голод, но и жажда. Прыгая но двору, она проверила все лужи, но только одна из них не была покрыта льдом. Ничего странного в этом не было — рыжий мальчишка рано утром собственноручно разбил лед.

Вода манила Колдунью к себе, веточки вокруг лужи, которых так опасалась Колдунья, припорошил снег, и сорока наконец решилась.

Она прыгнула на веточки и стала пить. Она пила долго. Озорник, сидя рядом со мной на окошке, попискивал от нетерпения — что же будет дальше? Признаюсь, я сама затаила дыхание, до того мне хотелось, чтобы мальчишка поймал воровку.

Но сорока преспокойно пила воду, а ничего не происходило. Никакие сети, петли, клетки не падали на нее сверху. Или там не было никакой ловушки, или мальчишка так и не сумел перехитрить Колдунью. Мы с Озорником огорченно вздохнули и хотели уже было вернуться в кормушку с овсом… 

…И вдруг ловушка сработала! Сорока напилась, взмахнула крыльями, но не смогла улететь. Ее ноги крепко-накрепко приклеились к вороху веток — все они были измазаны густым слоем клея.

Ненавистная нам Колдунья прыгала и трепыхалась, но, чем больше она металась, рвалась и била крыльями, тем больше веточек к ней прилипало. А когда на пороге дома появился рыжий мальчишка, всем стало ясно, что на этот раз сорока попалась. Мальчишка ухватил беспомощную Колдунью и сунул в приготовленную клетку из ивовых прутьев.

Мой Озорник от радости принялся кувыркаться прямо на окошке, где мы сидели. А я, признаюсь, пожалела сороку.

Мальчишка поставил клетку с Колдуньей в конюшне. Туг же из всех углов вылезли мыши и крысы, обступили клетку и стали показывать на Колдунью и смеяться над ней. Наверное, сорока больше страдала даже не оттого, что мальчишка перехитрил ее и поймал, а оттого, что ее выставили на посмешище, оттого, что все те, кого она раньше обижала, теперь хохотали над ней.

Видели бы вы в ту минуту Колдунью! Клей перепачкал ее блестящие перья, и она стала похожа на старую, найденную на свалке дамскую шляпку. Несчастная узница билась головой о прутья клетки, но мальчишка сработал птичью тюрьму на совесть. С головы у сороки летел пух, и скоро на нее стало страшно смотреть — огромный страшный клюв и почти лысая голова.

Бессердечный шалун Озорник плясал перед клеткой и осыпал сороку насмешками. Когда Колдунья была на свободе, ему столько раз приходилось от нее удирать, что теперь он решил сполна рассчитаться с ней за унижение.

— Чучело пернатое! — визжал он. — Отольются тебе наши слезы.

Мне было не по душе то, что он вытворял. В конце концов не он поймал Колдунью, а рыжий мальчишка. И я сказала Озорнику:

— Ты не смел насмехаться над ней, пока она была на свободе, поэтому не должен насмехаться над ней и теперь. Ее можно только пожалеть. К тому же я боюсь ее.

Но беспечный Озорник только отмахнулся от меня.

— Кого ты боишься? Эту лысую уродину? Ха-ха-ха! Она теперь и пальцем не сможет нас тронуть! Ее наконец-то посадили в клетку, и она просидит в ней до конца жизни!

— Очень хорошо, что она сидит в клетке, — ответила ему я, — но не следует забывать, что ее не зря прозвали Колдуньей. Она очень коварная птица. Не забывай об этом и будь с ней поосторожнее.

Но Озорник, как всегда, пропустил мои слова мимо ушей.

А сорока тем временем перестала бесноваться в клетке. Она сидела неподвижно, сгорбившись, словно печальная старуха на пепелище. В ее отчаянии