Mushoku Tensei: Крестьянин с копьем - Виталий Петров

Он сделал паузу, отхлебнул ещё эля, пена прилипла к его губам, и продолжил, глядя на меня с лёгкой усмешкой, в которой сквозила ностальгия:

— Ты, правда, о прошлом своём не трепался — особенно… про рабство и что там было после. Всё больше острил, нёс всякую чушь про мудрецов или как ты однажды пытался рыбу с корой дерева жарить. В тавернах вечно рвался напиться, а потом ныть, что голова трещит, как после молота. В спаррингах со мной норовил ткнуть копьём в лицо, зараза, — Пол потёр щеку, будто вспоминая старый шрам, и хохотнул. — Еле сводил следы после твоих тычков, магией Зенит пользовался, иначе бы до сих пор рожа была в полосках. Миссии у нас были всякие: от паршивых за пару медяков, где мы по колено в грязи ползали, до таких, где выносили мешки золота, трофеи и славу. Но о чём-то сокровенном? Не было такого, Эрик. Посиделки в барах, недели в дороге, байки про мудрецов или твои кулинарные эксперименты — это всё ерунда, не для твоей памяти. Как и ты сейчас, в Клыках не делились прошлым, а создавали настоящее.

Я закатил глаза, откидываясь на спинку стула, который жалобно скрипнул подо мной, его деревянные ножки слегка шатались от старости.

— Ну и источник ты, Пол. Ценнейший, — протянул я с сарказмом, постукивая ложкой по краю миски. — Хоть про копья расскажи. Откуда я их брал? Никто не знает, а ты?

— Без понятия, — он пожал плечами, но тут же прищурился, будто в голове щёлкнуло что-то важное. — Ты меня в свой клуб любителей продолговатых предметов не звал, так что не знаю я… Хотя… был один раз, ты напился в хлам в какой-то таверне, где эль пах дёгтем, и проболтался про свою наставницу. Звали её… Скада, точно. Говорил, она за две недели сделала из тебя копейщика — суровая, как демон, с зелёными волосами, полукровка с Демонического континента, или, может, чистокровная супард, кто знает. Рассказывал, что она обещала тебе своё первое копьё — мощное, вроде бы времён Лапласса, чуть ли не легендарное, с магией, от которой монстры в ужасе разбегались. И вроде сдержала слово, но подсунула его сломанным — две части от двух разных копий, без острия, без магии, просто бесполезный хлам. Ты злился и ещё говорил, что она тебя обчистила — деньги, вещи, всё забрала, оставив только эти обломки. Хотел её найти, но не ради копий даже, а чтобы, как ты выразился, «запихать эти куски ей в задницу».

Пол хохотнул, качнув кружкой, отчего эль снова плеснул через край, и продолжил, его глаза блестели от воспоминаний:

— Ты копил деньги на это путешествие — Демонический континент не шутка, там и кошелёк, и жизнь потерять недолго. Потому, думаю, и в Клыки влился — золото было нужно и доступ к заданиям выше ранга. Ты не говорил прямо, но я понял, что она тебя не просто обворовала, а, похоже, оставила с чувством, будто тебя предали. Две части копий — это всё, что у тебя от неё осталось. Ты их спрятал где-то, но не чинил, говорил, что без острия они бесполезны. Остальные части, по твоим же словам, у неё, но где она — никто не знает. Только и сказал, что она, скорее всего, где-то на Демоническом континенте, размахивает своим копьём, как «полоумная бабища». Больше ты об этом не распространялся, а я не лез — не моё дело.

Я молчал, переваривая его слова, выстраивая в голове кусочки пазла: Скада, зелёные волосы, две части разных копий, Демонический континент, обида, жажда мести. Не бог весть что, но хоть какая-то зацепка, ниточка к прошлому, которое я пытался собрать.

Пальцы невольно сжали ложку, её деревянная ручка была гладкой от частого использования, а в голове крутились образы: зелёные волосы, размах копья, предательство.

— Ну, хоть что-то, — пробормотал я, задумчиво глядя в миску, где остатки похлёбки отражали тусклый свет.

Зенит, до этого молчавшая, вздохнула, её пальцы всё ещё теребили край скатерти, оставляя на грубой ткани лёгкие складки. Её лицо, обычно живое, было омрачено грустью, а светлые волосы, выбившиеся из небрежного пучка, падали на плечи, цепляясь за ворот блузки.

— Эрик, прости, — тихо сказала она, и её голос дрожал от искреннего сожаления. — У меня почти нет историй о тебе. Заклинаний для восстановления памяти я тоже не знаю, да и вряд ли они бы помогли — магия исцеления не про это. Мы недолго путешествовали вместе, и ты… ты не был из тех, кто открывает душу. Разве что про шрамы свои упоминал, но, — она замялась, опустив взгляд, — Это, наверное, не то, что ты хотел бы вспомнить.

— Да уж, амнезия в этом плане — бонус, — хмыкнул я, пытаясь разрядить её виноватый тон лёгкой усмешкой. — Не переживай, Зенит. Я не жду, что вы мне всю жизнь мою на блюдечке выложите. Мне нужны зацепки, важные моменты, которые помогут понять, кто я был. Не дрожу над каждой минутой прошлого — строю новую историю здесь и сейчас, но не хочу потом вдруг вспомнить что-то важное, когда уже поздно будет.

Лилия, до этого молчавшая, подняла взгляд от плиты, её очки блеснули в свете камина, отражая багровые угли. Она аккуратно поставила кастрюлю на деревянную подставку, и её голос, спокойный, с лёгкой хрипотцой, прозвучал с едва уловимой насмешкой:

— Если позволите, господин Эрик, — начала она, поправляя очки кончиком пальца, — Ваши истории звучат как приключения юнца, который ищет себя, но теряет по дороге. Если даже господин Пол не знает ничего важного, возможно, вы сами скрывали то, что искали. Люди с вашим… характером редко делятся сокровенным без причины.

Я прищурился, глядя на неё. Для служанки она была слишком проницательной, и её тон, официальный, но с лёгкой иронией, намекал, что она знает больше, чем говорит. Её тёмные глаза за стёклами очков изучали меня, как редкий артефакт, и это слегка напрягало.

— Может, и так, Лилия, — ответил я, пожав плечами, и отхлебнул из кружки тёплый эль, горьковатый, с привкусом трав. — Но копаться в пустоте я не собираюсь. Если что-то всплывёт — хорошо. Если нет — переживу.

Пол стукнул кружкой по столу, отчего тарелки слегка звякнули, и его глаза сверкнули