Стратегия победы. Разгрома 1941 года не было - Елена Анатольевна Прудникова

бросятся в ваш великолепный город. Столица автоматически переходит в Васюки. Сюда переезжает правительство. Васюки переименовываются в Нью-Москву, а Москва – в Старые Васюки. Ленинградцы и харьковчане скрежещут зубами, но ничего не могут поделать. Нью-Москва становится элегантнейшим центром Европы, а скоро и всего мира… А там, как знать, может быть, лет через восемь в Васюках состоится первый в истории мироздания междупланетный шахматный турнир!»

Ну, и кто скажет, что великие сатирики творили не с натуры?

…Ворошилов, обалдевший от такого планирования не меньше жителей приснопамятных Васюков (а кто бы устоял, когда подобное пишет бывший начштаба всей армии?), отправил записку Тухачевского в Штаб РККА, тогдашнему его начальнику товарищу Шапошникову. Надо полагать, тот получил немалое удовольствие даже от простого подсчета личного состава. После чего, вместе с заключением штаба, нарком 5 марта 1930 года направил всю литературу Сталину, приписав:

«Тухачевский хочет быть оригинальным и… «радикальным». Плохо, что в К.А. (Красной Армии. – Е.П.) есть порода людей, которые этот «радикализм» принимают за чистую монету. Очень прошу прочесть оба документа и сказать мне твоё мнение».

А что тут, собственно, говорить? И так все ясно. Однако надо понимать, что нарком оказался в трудном положении. Если бы он озвучил это мнение сам, то, учитывая склочную натуру «красного Бонапарта», скандал грохнул бы грандиозный. Тухачевский и так открыто хамил Ворошилову в лицо, попрекая «некомпетентностью». Возможно, тот что-то и недопонимал в уставах и прочей военной специфике – но вот такой галиматьи он не писал никогда. В любом случае, ему удобней было спрятаться за спину вождя.

23 марта Сталин отправил ответ:

«Тов. Ворошилову.

Получил оба документа и объяснительн. записку т. Тух-го и «сообщения» Штаба. Ты знаешь, что я очень уважаю т. Тух-го, как необычайно способного товарища. Но я не ожидал, что марксист, который не должен отрываться от почвы, может отстаивать такой, оторванный от почвы, фантастический «план». В его «плане» нет главного, т. е. нет учёта реальных возможностей хозяйственного, финансового, культурного порядка. Этот «план» нарушает в корне ВСЯКУЮ мыслимую и допустимую пропорцию между армией, как частью страны, и страной, как целым, с её лимитами хозяйственного и культурного порядка. «План» сбивается на точку зрения «чисто военных» людей, нередко забывающих о том, что армия является производным от хозяйственного и культурного состояния страны. Как мог возникнуть такой «план» в голове марксиста, прошедшего школу гражданской войны?

Я думаю, что «план» т. Тух-го, является результатом увлечения «левой» фразой, результатом увлечения бумажным, канцелярским максимализмом. Потому-то анализ заменён в нём в «игрой в цифири», а марксистская перспектива Красной Армии фантастикой. «Осуществить» такой «план» – значит наверняка загубить хозяйство страны и армию. Это было бы хуже всякой контрреволюции.

Отрадно, что штаб РККА при всей опасности искушения, ясно и определённо отмежевался от «плана» т. Тух-го».

Нарком тут же сообщил Тухачевскому об оценке Сталина, добавив: «Я полностью присоединяюсь к мнению т. Сталина, что принятие и выполнение Вашей программы было бы хуже всякой контрреволюции, потому что оно неминуемо повело бы к полной ликвидации социалистического строительства и к замене его какой-то своеобразной и, во всяком случае, враждебной пролетариату системой «красного милитаризма».

И всю эту историю, включая оценку Сталина и свою собственную, он огласил на расширенном заседании Реввоенсовета.

…Михаил Николаевич обиделся всерьез. 19 июня он пишет уже лично Сталину: «Я не собираюсь подозревать т. Шапошникова в каких-либо личных интригах, но должен заявить, что Вы были введены в заблуждение, что мои расчеты от Вас были скрыты, а под ширмой моих предложений Вам были представлены ложные, нелепые, сумасшедшие цифры»…

Это как? Он хочет сказать, что Шапошников подменил его письмо? Но мы ведь только что его прочли. Что можно придумать еще более нелепого и сумасшедшего?

В конце концов, 9 января 1931 года Сталин вызвал Тухачевского в Кремль и выслушал лично. Трудно сказать, какая там крутилась интрига, но вскоре тот был назначен начальником Красной Армии по вооружениям, а Шапошников отправился командовать Приволжским военным округом. Чем закончилась эта история – известно: Красная Армия получила пусть не пятьдесят, но двадцать пять тысяч танков, большую часть которых, в точности по Тухачевскому, угробила в первые военные месяцы. Правда, триумфа все равно не получилось – наломали кучу железа и в октябре оказались под Москвой.

«Роман в письмах» закончился «извинительным письмом Сталина», и это тоже надо читать! Учитывая на редкость склочную натуру «красного Бонапарта», вождь деликатно пытается ему объяснить некие истины уровня младших курсов кадетского корпуса.

«Приложенное письмо на имя т. Ворошилова написано мной в марте 1930 г. Оно имеет в виду 2 документа: а) Вашу «записку» о развёртывании нашей армии с доведением количества дивизий до 246 или 248 (не помню точно); б) «сообщения» нашего штаба с выводом о том, что Ваша «записка» требует по сути доведения численности армии до 11 миллионов душ, что «записка» эта ввиду этого – нереальна, фантастична, непосильна для нашей страны.

В своем письме на имя т. Ворошилова, как известно, я присоединился в основном к выводам нашего штаба и высказался о Вашей «записке» резко отрицательно, признав её плодом «канцелярского максимализма», результатом игры в цифры и т. д.

Так было два года назад.

Ныне, спустя два года, когда некоторые неясные вопросы стали для меня более ясными, я должен признать, что моя оценка была слишком резкой, а выводы моего письма не во всём правильными. Во-первых, ближайшее знакомство с делом показало, что цифра «11 миллионов душ» не вытекает из Вашей «записки», ибо то, чего может требовать Ваша «записка» и чего она, в самом деле, требует – это армии в 8 миллионов душ. Конечно 8-миллионная армия – тоже нереальна, не нужна и непосильна для нашей страны, по крайней мере, в ближайшие три-четыре года (не говоря уже о первой пятилетке). Но 8 миллионов всё же – не 11 миллионов.

Во-вторых, несомненно, что изменившийся за последние годы характер армий, рост техники, рост военного транспорта и развитие авиации, появление механизированных частей и соответствующая реорганизация армии – создают совершенно новую обстановку, лишающую старые споры о большом количестве дивизий их решающего значения. Нет нужды доказывать, что не количество дивизий, а, прежде всего их качество, их насыщенность техникой будет играть отныне решающее значение. Я думаю, что Вы согласитесь со мною, что 6-ти миллионной армии, хорошо снабжённой техникой и по-новому организованной – будет вполне достаточно для того, чтобы отстоять независимость нашей страны на всех без исключения фронтах. А такая армия нам более или менее по силам…»

Как показал сорок первый год, такая армия